«Спор гремяченских активистов о раскулачивании (анализ главы 9, книги первой романа М. А. Шолохова «Поднятая целина»)»

Роман М. А. Шолохова «Поднятая целина» интересен не только как художественное произведение, но и как свидетельство исторического времени. Писатель смог показать нам, потомкам, трагичность событий начала века. Ведь в то время быть «за красных» означало полностью поддерживать их политику. А если ты не согласен хотя бы с одним решением, то ты против коммунистов, ты — «белый».

Таким образом, революция требовала решительных мнений и поступков. Никаких полутонов или полуправд…

Показательным для того времени эпизодом в романе является спор о раскулачивании, который ведут Андрей Разметнов, Семен Давыдов и Макар Нагульнов. Рассмотрим подробнее точку зрения каждого.

Этот спор важен, прежде всего, для понимания состояния Макара Нагульнова. Он устал, больше не находит в себе сил заниматься неблагодарной работой — раскулачиванием. Товарищи начинают беспокоиться, видя такую решительность Макара. Но герой никак не может успокоиться. Он все больше и больше приводил доводы против раскулачивания и гражданской войны: «Я не обучен! Я… Я… с детишками не обучен воевать!.. На фронте — другое дело! Там любому шашкой, чем хочешь… И катитесь вы под разэтакую!.. Не пойду!»

Нагульнов не понимает смысла раскулачивания: воевать против врагов и детей — разные для него вещи. Переживания скопились в его душе и в этот момент вылились наружу. Герою приходится делать внутренний выбор, который в то время делала вся страна. А сделать этот вывод для человека очень трудно, ведь жизнь нельзя поделить на красное и белое… В этом и была трагедия людей того времени.

Многие сильные и мужественные люди в это страшное время не выдерживали и ломались. Так произошло и с Нагульновым: «Голос Макара, как звук натягиваемой струны, поднимался все выше, выше, и казалось, что вот-вот он оборвется. Но Макар, с хрипом вздохнув, неожиданно сошел на низкий шепот: — Да разве это дело? Я что? Кат, что ли? Или у меня сердце из самородка? Мне война влилася… — и опять перешел на крик: — У Гаева детей одиннадцать штук!» Он все вспоминает и понимает, что больше не может этим заниматься, у него просто нет для этого сил.

В ответ на крики Нагульнова Давыдов, чтобы не допустить разлада, пытается переубедить его: «Ты их жалеешь… Жалко тебе их. А они нас жалели? Враги плакали от слез наших детей? Над сиротами убитых плакали? Ну? Моего отца уволили после забастовки с завода, сослали в Сибирь… У матери нас четверо… мне, старшему, девять лет тогда… Нечего было кушать, и мать пошла… Ты смотри сюда! Пошла на улицу мать, чтобы мы с голоду не подохли!»

Так открывается перед всеми Семен. Тема раскулачивания у этого героя постепенно перерастает в откровения. Даже мужчины, много повидавшие на своем веку, ломаются под жестоким духом времени.

После своего рассказа Давыдов погружен в воспоминания. Ему тяжело, но он продолжает начатое дело и обращается к Макару: «Ну, что ты наговорил, ты опомнись! Давай потолкуем». Продолжается беседа героев, а точнее — переубеждение Нагульнова: «Жалко стало, что выселяют кулацкие семьи? Подумаешь! Для того и выселяем, чтобы не мешали нам строить жизнь, без таких вот… чтобы в будущем не повторялось…»

Очень интересен вот такой момент в речи Давыдова: «Ты — Советская власть в Гремячем, а я тебя должен еще агитировать?».

Семен ищет различные пути к помутненному сознанию Макара: «Ну, выселим кулаков к черту, на Соловки выселим. Ведь не подохнут же они? Работать будут — кормить будем. А когда построим, эти дети уже не будут кулацкими детьми. Рабочий класс их перевоспитает».

В ответ на это у Нагульнова начинается нервный припадок: «и в огромных, расширенных зрачках его плеснулось бешенство, на углах губ вскипела пена». Он был настроен крайне агрессивно, и присутствующие всерьез стали опасаться его и за него. В ближайшую минуту их страхи оправдались: «Зарублю-у-у-у!.. — а сам уже валился на бок, левой рукой хватая воздух в поисках ножен, правой судорожно шаря невидимый эфес шашки».

Нагульнова вовремя спасли: «Андрей успел его подхватить на руки, чувствуя, как страшно напряглись все мускулы отяжелевшего Макарова тела, как стальной пружиной распрямились ноги. — Припадок… Ноги ему держи!..»

Таким образом, активистами в романе была затронута одна из главных проблем того времени — раскулачивание. Мнения героев расходятся, но, по-моему, никто не оценивает раскулачивание объективно. Нагульнов больше не может сдерживать эмоции и скопившееся недовольство. Давыдов пытается вернуть его к работе, понимая, что товарищ просто устал и сбился с «истинного пути».

И Нагульнов, и Давыдов, и Разметнов посвятили себя одному делу, но в душе у каждого из них — свое отношение к происходящему. В анализируемом эпизоде произошел конфликт между героями. На первое место в данном эпизоде выходит противоречие, возникшее в душе Макара. Оно захлестнуло героя, но не увлекло за собой других.

Время, описываемое в романе, было необычайно тяжелым: война, голод, потери родных и близких… От множества проблем ломались даже самые стойкие люди. Но война со всей ее жестокостью не превратила казаков в животных. Оставались и те, в чьих душах жило сочувствие и сострадание к тем, кому в данный момент было хуже. Многие колхозники испытывали жалость, когда раскулачивали своих же соседей. Но таковы были требования того сурового времени.