«По страницам романа М. Шолохова «Поднятая целина»»

«Радоваться нечего спешить. Трудно будет», — сухо отозвался Кондрат.

М. Шолохов

Где они, нужные слова, когда говорим о человеческом горе?

Почему всегда так трудно писать об этом и вдвое труднее, кода горе это, страдания эти не оправданы, не озарены стремлением к той цели, для которой и жизнь отдать можно не задумываясь? Трудно писать, но невозможно и забыть горе, как бы далеко ни отодвинуло время те дни. Это дом наш, крест наш, как бы ни старались мы забыть о нем.

Коллективизация — слово это, бывшее когда-то символом чего-то грандиозного, радостного, символом перехода к новой, лучшей жизни, для наших современников звучит зловеще. Оправданны ли жертвы тех лет? Уместно ли здесь сухое слово «перегибы»? Как это было, знают те, кого смела или коснулась эта беспощадная волна, те, кто был свидетелем великого и жестокого перелома. Поздно узнавая правду о сталинской эпохе, мы привыкаем считать многие старые произведения о том периоде приспособленческими. И не всегда замечаем среди них те, что были написаны по зову правды. «Поднятая целина» М. А. Шолохова тоже не избежала переоценки. Только сейчас, перечитывая ее новыми глазами, мы вдруг открываем то многое, чего не замечали или не хотели замечать раньше. И в то же время понимаем, как отличался этот роман своей талантливостью, реализмом от многих других, ему современных, и какой жаждой правды нужно обладать, чтобы опубликовать такое произведение в страшные годы гонений и оговоров!

Прост и понятен язык «Поднятой целины». Ясна ее главная мысль: прекрасный народ наш, коммунисты, как бы ни было трудно, все же готовы идти к своей цели.

Виноваты ли крестьяне в том, что трудно им было отрывать от себя то, что веками было привычным? Виноваты ли Нагульнов, Давыдов и другие в том, что ошибались на этом пути, ведь они так верили в революцию?!

«Нечего слова на ветер кидать! Да и нету у меня в загашнике таких слов… Видишь, как хлопают? стало быть, им и так все понятно, без моих лишних слов…» Что может быть проще и лучше этой «речи» Ипполита Шалого, которую он произнес при вступлении в партию. Здесь все: готовность работать без лишних слов, радость от поддержки товарищей и еще много такого, чего не передашь словами. Таковы были эти крестьяне, которые поверили в революцию и готовы идти в огонь и в воду. И не нужно думать, что для них коллективизация не была трудной, если они сразу приняли ее и поддержали. Они ведь тоже, как Яков Лукич, как Банник, были раньше единоличниками. Как смешны, на первый взгляд, и как глубоки по своей сути переживания Кондрата Майданникова: «Нет, товарищ Нагульнов, совесть не дозволяет мне в партию вступать зараз. А через то не могу, что вот я зараз в колхозе, а о своем добре хвораю…»

Какая подкупающая искренность! Для него партия — святыня, где не должно быть сомневающихся.

Порой говорят об ошибках гремяченских коммунистов. Ошибки… Но кто от них мог быть застрахован в те годы, когда неизвестен был путь, по которому надо идти! Давыдов плохо разбирался в людях, но не от нежелания их понять, а от неумения. И разве не наказывает он себя за это? Расплата — смерть. «Перегибы» Нагульнова… Что они в сравнении с теми страшными перегибами в масштабах всей страны!

Рядом с настоящими коммунистами есть и карьеристы, которые спешат выполнить любое повеление сверху, будь оно даже намеком, как в сталинской статье «Головокружение от успехов», которая сваливает ответственность за неудачи и недовольство на перегибы на местах.

Больнее всего проехало колесо коллективизации по середнякам. Сколько их, заработавших свое доб ро тяжелым трудом, было раскулачено и отправлено кто куда!

В «Поднятой целине» есть не только два лагеря. Кроме врагов: Островнова, Половцева, Тимофея Рваного — и сторонников коллективизации, мы видим и сомневающихся, тех, кто пока не «за», но уже и не «против», как Аким Бесхлебнов, в сомнении прирезавший быка, чтобы не сдавать его в колхоз. Нельзя винить Шолохова в том, что он не поднял проблему невинно раскулаченных. Это просто было невозможно в то время и в тех условиях. Но никого не может оставить равнодушным сцена раскулачивания бывшего красного партизана Тита Бородина. Недаром ведь Титок все-таки возвращается назад, как несправедливо раскулаченный. Но к чему возвращается?

Ленин считал, что все должно основываться на добровольности. «Декрет о земле» сделал крестьянина ее хозяином, открыл простор для свободного труда. Коллективизация забрала у крестьянина его землю.

Публикация А. Ильина «Коллективизация: как это было» поражает страшными цифрами и фактами. Сколько работников потеряла деревня, сколько скота погибло от рук неприсоединившихся!

Ревизия ленинского кооперативного плана дорого обошлась нашему народу, оставив след и в современной деревне.

Уже много написано об этой эпохе, но никогда не смогут выбросить эту тему за борт литературы. Это наша боль, мы обязаны помнить о ней и во имя великого перелома нашего времени.