«Коллективизация без прикрас (по роману М. Шолохова «Поднятая целина»)»

Роман М. А. Шолохова «Поднятая целина» сегодня вызывает много споров. Оно и понятно. Если писатель не только оправдывает, но и прославляет беззаконие и насилие, объявляет врагами тех, кто честно и много трудился, то это вызывает протест у читателя. Но уж никто не скажет, что Михаил Александрович не показал правдиво, насколько тяжел труд земледельца. Один из героев книги образно говорил об этой доле, что «до ночи сорок потов с тебя сойдут, на ногах кровяные волдыри с куриное яйцо, а ночью быков паси, не спи: не нажрется бык — не потянет плуг».

Но для очень многих казаков хутора Гремячий Лог легче сезон батрачить бесплатно из последних сил, лишь бы не навязывали им колхоз. Автор романа довольно правдиво рисует настроение большинства хуторян, которые собрались на сход обсуждать вопрос вступления в колхоз. Русские крестьяне, которые только-только получили землю, о колхозах рассуждали примерно так: «Сначала дали землю, теперь — отбирают!» И болела у них душа. Казаки же, которые владели землей всегда, испокон веков, тем более не желали объединяться. Они к тому же справедливо подозревали, что колхозы будут грабительскими. И поэтому на сходе многие были согласны с Николаем Люшней, который здраво рассуждал, что «колхоз — дело это добровольное, хочешь — иди, а хочешь — со стороны гляди!». Так вот он и хочет со стороны глядеть. Но добровольности как раз-то советская власть и не терпела. Уже все было решено за крестьян и казаков в Москве, не верящей слезам и крови, за кремлевскими стенами, сколько хозяев и в какой срок вступит в колхозы. И начинают общие собрания колхозников выносить постановления о выселении кулацких семей. Как это сделала гремяченская беднота на следующий день после убийства Хопрова. Решение вынесено было единогласно. И те, кому совесть и гордость не позволяли жить бедно: Титок, Фрол Дамасков и другие, — едут теперь на голод, холод и смерть на далекий север. А с ними и те, кого потом власти уже не решаются назвать кулаками, — многодетный Гаев и ему подобные.

Раскулачивание называлось тогда административной мерой. Ее применяли к тем, кого считали врагами, хотя бы ничего противозаконного человек и не совершил. Поэтому-то так униженно просят прощения казаки и бабы после бабьего бунта. Не потому, что считают себя неправыми: они хотели взять зерно, которое им принадлежало и без которого они обречены на голод. А потому, что боятся, что их объявят врагами и сошлют. И не пустыми словами, а страшной угрозой звучит давыдов-ское: «Большевики не мстят, а беспощадно карают только врагов…» И многое значит его обещание — не считать участников бабьего бунта врагами и не применять к ним административных мер. А кроме раскулачивания есть еще и меры, которые «убеждают», что колхоза казакам не миновать: лишение гражданских и избирательских прав, после чего человека в любой момент могли арестовать; объявление бедных крестьян «подкулачниками», если у них просыпались совесть и жалость. Объявление «социально опасным» и, наконец, наган и холодная комната. Последние меры отлично применял Макар Нагульнов.

И идут помимо воли казаки в колхоз. Среди колхозников вынужден прятаться и крепкий хозяин Яков Лукич Островное, который успел замаскироваться, чтобы не попасть под раскулачивание. Только с Половцевым и может откровенно поговорить он о колхозе, о бедняках, которые теперь там заправляют: «Он, может, всю жизнь на печи лежал да об сладком куске думал, а я… да что там гутарить!» А Яков Лукич всю жизнь работал, да интересовался агротехникой, да горб наживал. А теперь все под корень! Да, ужасная пора, когда трудолюбивый и удачливый человек вынужден прятаться. Конечно, писатель рисует Островнова, Половцева черными красками. Но, думается, здесь налицо явная предвзятость. Хорошие душевные качества мало зависят от денежного состояния.

За короткое время, что описано в романе «Поднятая целина», читатель наглядно видит плоды «великого перелома». В хуторе не остается зажиточных хозяев; хлеб для хлебозаготовок выбивают силой; крестьян, захотевших, согласно лживой сталинской статье «Головокружение от успехов», выйти из колхоза, лишают семенного хлеба; перед вступлением в колхоз порезано много скота и т. п. А впереди страну ждут страшный голод, репрессии и война…

Оправдывая жестокости и беззакония, Шолохов пытается изобразить дело так, будто на Дону готовится антисоветское восстание. Сегодня уже известно, что большинство из тех контрреволюционных организаций, которые так успешно «раскрывало» ГПУ и НКВД, были попросту выдуманы. Скорее всего, не существовал и описанный в романе «Союз освобождения Дона».

«Поднятая целина» невольно разоблачает и другой обман Сталина, что раскулачивание — это мера, принятая как защита против террора кулаков, которые всячески вредят колхозам. Нет, ничем русский народ не заслужил уничтожение миллионов самых работящих своих хозяев. А если и были где-то случаи сопротивления, то это была месть отдельных людей, доведенных до отчаяния ограблением и насилием над ними и их близкими. Таков и Тимофей Рваный. Читая роман, горюешь, что оказались так страшно изломаны и исковерканы судьбы, души и нравы казаков. И невольно думаешь о том, до какого же унижения довела Россию ее колхозная система, если она вынуждена просить пропитания в других странах.