«Царь Петр I в изображении А.Н.Толстого (по роману \"Петр Первый\")»

...Своих царей великих поминают
За их труды, за славу, за добро -
А за грехи, за темные деянъя
Спасителя смиренна умоляют.
А. С. Пушкин

Почти до самого последнего времени для меня писатель Алексей Николаевич Толстой ассоциировался только со сказкой “Золотой ключик”. Лишь недавно я узнал, что он автор романов о революции и гражданской войне, о русской эмиграции. Книга ж его об императоре Петре I произвела на меня самое сильное впечатление.
В четвертом классе на уроке истории я впервые услышал об этом царе. Запомнилось, что он выиграл войну у шведов, отобрал прибалтийские земли и построил новую столицу Петербург. В шестом классе запечатлелся величавый образ полководца, созданный Пушкиным. В восьмом почему-то (уже и не помню) мы прошлись по параграфам, посвященным Петру, очень бегло.
И так бы и остались у меня об этом великом человеке самые отрывочные впечатления, если бы не роман
Толстого. Образ Петра I поразил меня своей силой. Она чувствуется во всем: в росте, в физической мощи, в размахе чувств, в работе и разгуле.
Конечно, по современным меркам, это дикарь. Ведь он своими руками пытает и казнит, бьет приближенных (хотя и за дело!), непомерно пьет, устраивает дикие забавы. Но ведь и время было дикое! А он сумел вытащить из него Россию, сделать ее передовой державой, привить культуру дворянам. Сегодня, когда наша страна все больше отстает от других, особенно задумываешься: “Что же это за человек такой, что сумел повернуть на другую дорогу все царство?”
Писатель почти не дает развернутых описаний внешности царя, рисуя его как бы мазками. Вот Петр — юноша: “У Петра все шире округлялись глаза от любопытства. Но он молчал, сжав маленький рот. Почему-то казалось, что если он вылезет на берег, — длиннорукий, длинный, — Лефорт засмеется над ним”. А вот в зрелые годы после взятия Нарвы: “Петр стремительно вошел в сводчатую рыцарскую залу в замке... Он казался выше ростом, спина была вытянута, грудь шумно дышала...” И лишь глазами иностранца писатель дает развернутое его описание: “Это — человек высокого роста, статный, крепкого телосложения, подвижный и ловкий. Лицо у него круглое, со строгим выражением, брови темные, волосы короткие, кудрявые и темноватые. На нем был саржевый кафтан, красная рубашка и войлочная шляпа”. Толстой часто подчеркивает нервность натуры царя: дрожащие ноздри, выкатившиеся глаза, дергающаяся в гневе голова, пропущенные буквы во время письма, когда он торопится, пропущенные слова, когда, “горячась, он начинал говорить неразборчиво, захлебывался торопливостью, точно хотел сказать много больше того, чем было слов на языке”.
Петр всегда торопился, потому что с ранней юности понял, что перед ним стоит великая задача: сделать Россию такой же культурной, богатой и сильной, как европейские государства. Ночи порой царь проводит без сна, думая: “Удивить-то он удивил, а что ж из того? Какой была — сонной, нищей, непроворотной, такой и лежит Россия. Какой там стыд! Стыд у богатых, у сильных... А тут непонятно, какими силами растолкать людей, продрать им глаза...” И тут же мыслит, как человек далекой нам и страшной в своем варварстве эпохи: “Указ, что ли, какой-нибудь издать страшный? Перевешать, перепороть...” И он порол, вешал, стриг бороды, гнал людей на каторжные непосильные работы. Все это так, надо помнить, какой ценой дался России выход в Европу. Но ведь и до Петра пороли и вешали... А он, хотя, по словам Пушкина, и писал указы, точно кнутом, действовал во благо державы.
Петр Алексеевич понял также, что надо учиться всем и ему в первую голову. С наивностью он говорит немецкой принцессе: “Знаю четырнадцать ремесел, но еще плохо, за этим сюда приехал... У вас королями быть — разлюбезное дело... А ведь мне, мамаша, мне нужно сначала самому плотничать научиться”.
Самая поразительная черта характера, которая удивляла и иностранцев, и своих, это то, что Петр не гнушался иметь дело с простыми, “подлыми” людьми. Мало того, ради дела ему не зазорно было подчиняться ремесленникам, которые называли его запросто по имени. Один иностранец записывал в дневнике, что русский царь после работы посещает невзрачную портовую харчевню, где, сидя за кружкой, курит трубку и весело беседует с самыми неотесанными людьми и смеется их шуткам, не заботясь о почтении к себе. Разумеется, простые люди очень ценили царское внимание и многое готовы были сделать ради него. И все же царская порода в нем сказывается постоянно, недаром приближенные так боятся его гнева или приказа. Тот же иностранец записал, что некий человек посмотрел как-то на улице весьма дерзко царю в глаза, словно перед ним было что-то забавное и удивительное. За это царь сильно ударил его рукой по лицу так, что тот, пристыженный, убежал.
Петр учился не только ремеслам, но и наукам, искусствам, особенно военному делу. Знал он и несколько иностранных языков, лично экзаменуя людей, посланных за границу. Недаром Пушкин писал о нем: “То академик, то герой, то мореплаватель, то плотник...”
Почти все его царствование прошло в войнах. Сами преобразования служили, прежде всего, для достижения победы над Швецией. Каков же Петр в бою? Толстой показывает нам, что этот герой не стремится, подобно Карлу XII, постоянно подчеркивать свою храбрость. После поражения под Нарвой царь уезжает, не боясь, что его обвинят в трусости. Он выше этого. В этот период особенно наглядно проявляется характернейшая его черта: неудачи и трудности не только не могут заставить его изменить цели, но побуждают еще решительнее бороться за ее осуществление. “Конфузия — урок добрый... — говорит он, узнав о разгроме русской армии, для создания которой положил чуть ли не десять лет жизни. — Славы не ищем... И еще десять раз разобьют, потом уж мы одолеем...” Но неоднократно мы видим Петра и в самой гуще сражения, когда он считает это необходимым.
А. Толстой в конце романа подчеркивает, что Петр считал войну делом тяжелым и трудным, будничной страдой кровавой, нуждой государственной, противопоставляя его шведскому королю, который воюет ради славы. Противопоставление это видно и в полководческих дарованиях обоих монархов: талантливый Карл, увлеченный победами, в конце концов терпит поражение от Петра, для которого победа и судьба своей державы неразделимы.
Было бы смешным пытаться дать полную характеристику Петра Великого. Алексей Николаевич Толстой не сумел этого сделать за всю жизнь, оставив роман неоконченным. Но мы знаем, что в первую четверть XVIII века император пережил славу победы под Полтавой, на море, мира с побежденным врагом, возвышения России.
Многое в Петре непонятно и неприятно нам сегодня. Но главное: любовь к стране и умение учиться у других — не можем не ценить...