«Почему «Тихий Дон» понравился белогвардейцам»

В августе сибирский журнал «Настоящее» печатает статью «Почему «Тихий Дон» понравился белогвардейцам?». «Задание какого же класса выполнил, затушевывая классовую борьбу в дореволюционной деревне, пролетарский писатель Шолохов? Ответ на этот вопрос должен быть дан со всей четкостью и определенностью. Имея самые лучшие субъективные намерения, Шолохов объективно выполнил задание кулака.… В результате вещь Шолохова стала приемлемой даже для белогвардейцев».

Тем же летом 1929 года прозвучала еще одна оценка романа. 9 июля в письме к старому революционеру Феликсу Кону Сталин писал: «Знаменитый писатель нашего времени тов. Шолохов допустил в своем «Тихом Доне» ряд грубейших ошибок и прямо неверных сведений насчет Сырцова, Подтелкова, Кривошлыкова и др., но разве из этого следует, что «Тихий Дон» - никуда не годная вещь, заслуживающая изъятия из продажи?». Правда, письмо это было опубликовано лишь в 1949 году в 12 томе собрания сочинений Сталина и до этого времени, по-видимому, не было известно Шолохову.

Только зимой 1930 года Шолохов привез в Москву рукопись шестой части «Тихого Дона», оставив ее для чтения и решения ее судьбы в Российской ассоциации пролетарских писателей. В конце марта в Вешенскую приходит ответ от Фадеева, ставшего тогда одним из лидеров РАППа и руководителем журнала «Октябрь». «Фадеев предлагает мне сделать такие изменения, которые для меня неприемлемы никак, - сообщает Шолохов в письме к Левицкой. - Он говорит, ежели я Григория не сделаю своим, то роман не может быть напечатанным. А знаете, как я мыслил конец III книги. Делать Григория окончательным большевиком я не могу». Резкой критике со стороны РАППа подвергается не только образ главного героя романа. Не пропускали в печать, например, приведенный в главе XXXIX шестой части рассказ старика-старовера о произволе комиссара Малкина в станице Букановкой (Малкин в 1930 году был жив и находился на ответственном посту). Самым же крамольным, с точки зрения тех, от кого зависела судьба книги, было изображение Вешенского восстания, события, традиционно замалчиваемого в официальной советской печати (вплоть до 70-х годов роман Шолохова был практически единственной книгой об этом событии). Наиболее ортодоксальные рапповские вожди сочли, что писатель, приводя факты ущемления казаков Верхнего Дона, оправдывает восстание. В письме к Горькому от 6 июля 1931 года Шолохов объясняет причины восстания перегибами, которые были допущены по отношению к казаку-середняку представителями советской власти, причем сообщает, что в своем романе он сознательно упустил случаи наиболее жесткой расправы с казаками, явившиеся непосредственным толчком к восстанию.

В 1930 году в литературных кругах вновь зазвучали разговоры о плагиате. Поводом для них послужила вышедшая в Москве книга «Реквием. Памяти Л. Андреева», где, в частности, было помещено письмо от 3 сентября 1917 года, в котором Леонид Андреев сообщает литератору Сергею Голоушеву, что, как редактор газеты «Русская воля», забраковал его «Тихий Дон». И хотя речь шла о путевых заметках и бытовых очерках «С тихого Дона», которые, получив отказ Андреева, С. Голоушев напечатал в газете «Народный вестник» все в том же сентябре 1917 года под псевдонимом Сергей Глаголь, споры вокруг авторства казачьей эпопеи разгорелись с новой силой. В те дни Шолохов писал Серафимовичу: «…вновь ходят слухи о том, что я украл «Тихий Дон» у критика С. Голоушева - друга Л. Андреева и будто неоспоримые доказательства тому имеются в книге-реквиеме памяти Л. Андреева, сочиненной его близкими. На днях получаю книгу эту и письмо от Е. Г. Левицкой. Там подлинно есть такое место в письме Андреева С. Голоушеву, где он говорит, что забраковал его «Тихий Дон». «Тихим Доном» Голоушев - на мое горе и беду - назвал свои путевые заметки и очерки, где основное внимание (судя по письму) уделено политическим настроениям донцов в 1917 году. Часто упоминаются имена Корнилова и Каледина. Это дало повод моим «друзьям» поднять против меня новую кампанию клеветы. Что мне делать, Александр Серафимович? Мне крепко надоело быть «вором».

Необходимость вступаться за земляков, ставших жертвами коллективизации, критика со стороны РАППа, новая волна обвинений в плагиате - все это не располагало к творческой работе. И хотя уже в начале августа 1930 года на вопрос об окончании «Тихого Дона» Шолохов отвечал: «Мне остались одни охвостья», - намеревалась привезти в Москву седьмую часть в конце месяца, планам этим не суждено было осуществиться. Тем более что в это время его увлек новый замысел.

События дня сегодняшнего заслонил на время эпоху Гражданской войны, и у Шолохова возникает желание написать «повесть листов на десять… из колхозной жизни». В 1930 году началась работа над первой книгой романа « С потом и кровью», получившего впоследствии название «Поднятая целина».

Осенью того же года Шолохов вместе с А. Веселым и В. Кудашевым выехал в Сорренто, что бы встретиться с Горьким, однако после трехнедельного «сидения» в Берлине в ожидании визы от правительства Муссолини писатель возвращается на родину: «Интересно было видеть, что делается сейчас дома, на Дону». С конца 1930 года по весну 1932-го Шолохов напряженно работает над «Поднятой целиной» и «Тихим Доном», окончательно склонившись к мысли о том, что третью книгу «Тихого Дона» целиком составит шестая часть, в которую войдут прежние - шестая и седьмая. В апреле 1931 года писатель встретился с возвратившимся на родину Горьким и передал ему рукопись шестой части «Тихого Дона». В письме к Фадееву Горький высказался за публикацию книги, хотя, по его мнению, «она эмигрантскому казачеству несколько приятных минут». По просьбе Шолохова Горький, прочитав рукопись, передал ее Сталину. В июле 1931 года на даче Горького состоялась встреча Шолохова со Сталиным. Несмотря на то, что Сталина явно не устраивали многие страницы романа (например, излишне «мягкое» описание генерала Корнилова), в заключение беседы он твердо сказал: «Третью книгу «Тихого Дона» печатать будем!»

В редакции «Октябрь» пообещали возобновить публикацию романа с ноябрьского номера журнала, однако некоторые члены редколлегии решительно запротестовали против печатания, и шестая часть романа пошла в культпроп ЦК. Новые главы начали выходить в свет только с ноября 1932 года, но редакция сделала в них столь значительные купюры, что Шолохов сам потребовал приостановить печатание. В сдвоенном номере журнала редакция была вынуждена опубликовать изъятые из уже вышедших глав фрагменты, сопроводив их публикацию весьма неубедительным пояснением: «По техническим причинам (рассыпан набор) из № 1 и 2 в романе «Тихий Дон» М. Шолохова выпали… куски...» публикация третьей книги возобновилась с седьмого номера и завершилась в десятом. Первое отдельное издание третьей книги «Тихого Дона» вышло в конце февраля 1933 года в Государственном издательстве художественной литературы. Готовя книгу к печати, Шолохов восстановил все фрагменты, отвергнутые журналом «Октябрь».

В 1931 году режиссеры И. Правов и О. Преображенский сняли художественный фильм по роману «Тихий Дон» с великолепным актерским дуэтом: А. Абрикосов (Григорий) и Э. Цесарская (Аксинья). Однако фильм не сразу дошел до зрителя, обвиненный, как и роман, в «любовании казачьим бытом», в изображении «казачьего адюльтера».

С января по сентябрь 1932 года параллельно с выходом «Тихого Дона» в журнале «Новый мир» публикуется первая «Поднятой целины». И вновь автор встретил серьезное сопротивление со стороны редакции, которая потребовала изъять главы о раскулачивании. И Шолохов в очередной раз прибегнул к помощи Сталина, который, прочитав рукопись, дал указание: «Роман надо печатать».

В 1932 году Шолохов вступил в ВКП(б). начатую работу над второй книгой «Поднятой целины» временно пришлось отложить, чтобы завершить четвертую книгу «Тихого Дона». Однако жизнь снова нарушила творческие планы писателя - наступил страшный «голодомор» 1933 года. Шолохов стремился сделать все, чтобы помочь выжить своим землякам. Понимая. Что справиться с надвигающейся катастрофой голода местному руководству не под силу, Шолохов обращается к Сталину с письмом, в котором на пятнадцати страницах рисует ужасающую картину: «Т. Сталин! Вешенский район, наряду со многими другими районами Северо-Кавказского края, не выполнил плана хлебозаготовок и не засыпал семян. В этом районе, как и в других районах, сейчас умирают от голода колхозники и единоличники; взрослые и дети пухнут и питаются всем, чем не положено человеку питаться, начиная с падали и кончая дубовой корой и всякими болотными кореньями». Писатель приводит примеры преступных действий властей, выколачивающих у голодных крестьян «излишки» хлеба: «В Грачевском колхозе уполномоченный РК при допросе подвешивал колхозниц за шею к потолку, продолжал их допрашивать полузадушенных, потом на ремне вел их к реке, избивал по дороге ногами, ставил на льду на колени и продолжал допрос». Подобных примеров в письме немало. Приводит Шолохов и цифры: «Из 50 000 населения голодают никак не меньше 49 000. На эти 49 00 полученно 22 000 пудов. Это на три месяца».Сталин, чьи директивы так рьяно выполняли местные хлебозаготовители, тем не менее не преми-нул откликнуться на письмо 28-летнего писателя: «Ваше письмо получил пятнадцатого. Спасибо за со-общение. Сделаем все, что требуется. Назовите циф-ру. Сталин. 16. IV. 33 г.». Ободренный тем, что его письмо не осталось без внимания, Шолохов пишет Сталину снова и не только сообщает цифру, которой оценивал потребность Вешенского и Верхне-Донского районов в хлебе, но и продолжает открывать вож-дю глаза на произвол, творимый в колхозах, и на его виновников, которых видел не только среди низового руководства. Сталин отвечает телеграммой, в кото-рой сообщает, что кроме отпущенных недавно сорока тысяч пудов ржи вешенцы получат дополнительно восемьдесят тысяч пудов, Верхне-Донскому району отпускается сорок тысяч. Однако в написанном затем письме Шолохову «вождь» упрекнет писателя в одно-боком понимании событий, в том, что он видит в хле-боробах исключительно жертв и оставляет без внима-ния факты саботажа с их стороны.

Только после тяжелейшего 1933 года у Шолохова наконец-то появляется возможность закончить чет-вертую книгу «Тихого Дона». Седьмая часть романа была опубликована в «Новом мире» в конце 1937 - начале 1938 года, восьмая, заключительная, появилась во втором и третьем номере «Нового мира» за 1940 год. В следую-щем году роман впервые вышел целиком отдельным изданием. К этому времени автор уже был избран де-путатом Верховного Совета СССР (1937) и действи-тельным членом Академии наук СССР (1939).

Позиция, которую занял Шолохов в 30-е годы, свидетельствует о гражданском мужестве писателя. В 1937 году он встал на защиту содержавшихся на Лубянке руководителей Вешенского района, обра-тился к Сталину, добился встречи с арестованным секретарем райкома Петром Луговым. Усилия Шоло-хова не пропали даром: руководители района были освобождены и восстановлены в своих должностях. В 1938 году он вступился за арестованного И. Т. Клей-менова, зятя Левицкой, бывшего сотрудника совет-ского торгпредства в Берлине, специалиста по ракет-ной технике, одного из создателей легендарной «ка-тюши». Писатель лично встретился с Берия, однако к моменту их встречи Клейменов был уже расстре-лян. В 1955 году М. Шолохов направил в Комиссию партийного контроля при ЦК КПСС письмо, в кото-ром указывал на необходимость реабилитации Клей-менова. Стараниями Шолохова была освобождена из заключения жена Клейменова, дочь Левицкой, Мар-гарита Константиновна. Вступался Шолохов и за на-ходящихся в лагере сына писателя А. Платонова и сына Анны Ахматовой Льва Гумилева, способствовал выходу в свет сборника самой Ахматовой (он вышел в 1940 году после восемнадцатилетнего вынужденно-го молчания поэтессы) и предлагал выдвинуть его на учрежденную в ту пору Сталинскую премию. И все это несмотря на то, что и над ним самим постоянно сгущались тучи. Еще в 1931 году на квартире Горь-кого всесильный в то время Г. Ягода сказал писате-лю: «Миша, а все-таки вы контрик! Ваш «Тихий Дон» белым ближе, чем нам!» Судя по анонимным письмам, полученным секретарем райкома П. Луговым и самим Шолоховым, в 1938 году местные че-кисты пытались угрозами заставить арестованных ими людей дать показания против Шолохова. Руко-водители Ростовского НКВД поручили секретарю парторганизации Новочеркасского индустриального института Ивану Погорелову изобличить Шолохова как врага, готовящего восстание донских, кубанских и терских казаков против советской власти. Честный человек, в прошлом бесстрашный разведчик, Погорелов принял решение спасти Шолохова и сообщил ему и Луговому о данном ему задании. По совету Погорелова Шолохов отправился в Москву к Сталину. При-был туда тайно и сам Погорелов. В кабинете Сталина, в присутствии своих покровителей из Ростовского НКВД он разоблачил их, предъявив в качестве веще-ственного доказательства записку с адресом конспи-ративной квартиры, написанную рукой одного из ростовских чекистов. В такой нелегкой ситуации, ба-лансируя между свободой и угрозой физического уничтожения, пришлось Шолохову работать над по-следней книгой «Тихого Дона».

После выхода заключительных глав казачьей эпопеи автор был выдвинут на соискание Сталинской премии. В ноябре 1940 года состоялось обсуждение романа в комитете по Сталинским премиям. «Все мы, - заявил тогда Александр Фадеев, - обижены концом произведения в самых лучших советских чувствах. Потому что 14 лет ждали конца: а Шолохов привел любимого героя к моральному опустоше-нию». Ему вторил кинорежиссер Александр Довжен-ко: «Я прочитал книгу «Тихий Дон» с чувством глу-бокой внутренней неудовлетворенности... Суммируются впечатления следующим образом: жил веками тихий Дон, жили казаки и казачки, ездили верхом, выпивали, пели... был какой-то сочный, пахучий, устоявшийся, теплый быт. Пришла революция, со-ветская власть, большевики - разорили тихий Дон, разогнали, натравили брата на брата, сына на отца, мужа на жену, довели до оскудения страну... зарази-ли триппером, сифилисом, посеяли грязь, злобу, по-гнали сильных, темпераментных людей в бандиты... и на этом дело кончилось. Это огромная ошибка в за-мысле автора». «Книга «Тихий Дон» вызвала и вос-торги, и огорчения среди читателей, - отметил Алек-сей Толстой. - Конец «Тихого Дона» - замысел или ошибка? Я думаю, что ошибка... Григорий не должен уйти из литературы как бандит. Это неверно по отно-шению к народу и к революции»1. Несмотря на не-гативные отзывы авторитетных деятелей культуры, в марте 1941 года Шолохову была присуждена Сталинская премия I степени за роман «Тихий Дон». На второй день Великой Отечественной войны писатель перечислил свою премию в Фонд обороны.

В июле 1941 года Шолохов, полковой комиссар запаса, был призван в армию, направлен на фронт, р-ботал в Совинформбюро, был специальным коррес-пондентом «Правды» и «Красной звезды», участво-вал в боях под Смоленском на Западном фронте, под Ростовом на Южном фронте. В январе 1942-го полу-чил серьезную контузию при неудачной посадке са-молета на аэродроме в Куйбышеве, которая давала о себе знать на протяжении всей жизни. рая давала о себе знать на протяжении всей жизни.