«Художественные особенности повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича».»

В судьбе Александра Исаевича Солженицына события, обычные для миллионов его сограждан, сплелись с событиями редкими и даже исключительными. Произведение «Один день Ивана Денисовича» было задумано в 1950 — 1951 годах, когда автор работал каменщиком в Экибастузском Особом лагере. Написалась же повесть за три недели в 1959 году.

Произведение было опубликовано в одиннадцатом номере журнала «Новый мир» за 1962 год. Повесть «Один день Ивана Денисовича» стала величайшим событием не только литературной, но и общественной жизни нашей страны.

Тематика повести стала новаторской. Впервые в советской литературе был изображен быт лагерной зоны. Замысел произведения — рассказ об одном дне из жизни героя — соответствовал жанру новеллы, рассказа. Достоверность сюжетных событий подтверждена тем, что у героев повести есть прототипы. Так, образ Шухова впитал черты однополчанина Солженицына, а также его товарищей по лагерю в соединении с личным опытом писателя.

Кроме того, у многих героев этого произведения есть документальная «основа»: в их обрисовке нашли отражение биографии подлинных заключенных. Объемная картина жизни лагеря создавалась с помощью множества портретных, бытовых, психологических деталей. Их изображение потребовало от Солженицына введения в текст новых пластов лексики. В конце рассказа был помещен словарь, включавший, помимо слов лагерного жаргона, объяснения реалий жизни осужденных ГУЛАГА.

В центре повести — образ простого русского человека, сумевшего выжить и нравственно выстоять в жесточайших условиях лагерной неволи. Очень интересна в «Одном дне Ивана Денисовича» повествовательная техника, основанную на слиянии, частичном освещении, взаимодополнении, взаимопереплетении, а иногда на расхождении точки зрения героя и близкого ему по мироощущению автора-повествователя. Лагерный мир показан преимущественно через восприятие Шухова, но точка зрения персонажа дополняется более объемным авторским видением и точкой зрения, отражающей коллективную психологию зеков. К прямой речи или внутреннему монологу персонажа иногда подключаются авторские размышления и интонации.

О долагерном прошлом сорокалетнего Шухова сообщается немного. До войны он жил в небольшой деревушке Темгенево, имел семью — жену и двух дочерей, работал в колхозе. Собственно крестьянского в нем не так уж и много. Колхозный и лагерный быт «перебил» в нем «классические» крестьянские качества. У героя не проявляется ностальгия по деревенскому укладу жизни. Так, у бывшего крестьянина Ивана Денисовича почти нет тяги к матушке-земле, нет воспоминаний о корове-кормилице.

Шухов не воспринимает родную землю, отчий дом как утраченный рай. Через этот момент автор показывает катастрофические последствия социальных и духовно-нравственных потрясений, всколыхнувших Россию в 20 веке. Эти потрясения очень сильно, по Солженицыну, изменили и изуродовали личность простого человека, его внутренний мир, его природу.

Драматический жизненный опыт Ивана Денисовича, образ которого воплощает типические черты и свойства национального характера, позволил герою вывести универсальную формулу выживания человека в стране ГУЛАГА: «…кряхти да гнись. А упрешься — переломишься».

В произведениях Солженицына огромную идейно-художественную роль играют художественные детали. Среди наиболее выразительных — повторяющееся упоминание о ногах Ивана Денисовича, засунутых в рукав телогрейки: «Он лежал на верху вагонки, с головой накрывшись одеялом и бушлатом, а в телогрейку, в один подвернутый рукав, сунув обе ступни вместе».

Эта деталь характеризует не переживания персонажа, а его внешнюю жизнь. Она является одной из достоверных подробностей лагерного быта. Иван Денисович засовывает ноги в рукав телогрейки не по ошибке, не в состоянии аффекта, а по причинам сугубо рациональным. Такое решение ему подсказывает долгий лагерный опыт и народная мудрость («По пословице «Держи голову в холоде, живот в голоде, а ноги — в тепле»). При этом данная художественная деталь имеет и символическую нагрузку. Она подчеркивает аномальность всего лагерного быта, перевернутость этого мира.

Один день из лагерной жизни Шухова неповторимо своеобразен, так как это не условный, не «сборный» день. Это вполне определенный, имеющий четкие временные координаты день. Но он вполне типичен, состоит из множества эпизодов и деталей, которые свойственны для любого из дней лагерного срока Ивана Денисовича: «Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три».