«Искусство создания характера. (По повести А.И.Солженицына "Один день Ивана Денисовича)»

Лауреат Нобелевской премии Александр Исаевич Солженицын – писатель-гуманист, человек необыкновенной судьбы: неоднократно был репрессирован, прошёл через предательства друзей, перенёс смертельную болезнь. Огромная сила воли, мужество этого человека-праведника помогли ему в самых трудных обстоятельствах. Смысл своей жизни он находил в моральной чистоте, в любви к людям, в борьбе художественного слова и лжи, лицемерия, насилия.
В современной литературе его произведения занимают особое место. В них автор приоткрывает «железный занавес», рассказывая правду о периоде сталинских репрессий в стране.
Одним из таких произведений является повесть «Один день Ивана Денисовича», написанная в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году. Первоначально повесть должна была называться «Щ-854 (Один день одного зэка)». Впервые напечатана она была в тысяча девятьсот втором в журнале А. Твардовского «Новый мир» и сразу же вызвала вокруг себя острую полемику со стороны писателей со сходной лагерной судьбой.
В «Одном дне Ивана Денисовича» показаны заключённые одного из многочисленных лагерей.
Задумаемся на миг: Солженицын, не ища потрясающего сюжета, рассказывает о лагере, как о чём-то давно и прочно существующем, совсем не чрезвычайном, имеющем свой регламент, будничный свод правил выживания, свой фольклор, свою языковую особенность, свою устоявшуюся дисциплину: «В пять часов утра, как всегда, пробило подъём – молотком об рельс у штабного барака»; «в лагере вот кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто и к куму ходит стучать»; «если каждый из бригады хоть по чутку палочек принесёт, в бараке теплей будет»; «Денисыч! Там.… Десять суток дай! Это, значит, ножичек дай им складной, маленький».
Машина лагеря заведена, работает в заданном режиме, к секретам её функционирования привыкли все: и лагерные работники, и пристроившиеся «потеплее» ловкачи, и подлецы, и сама охрана. Выжить здесь – значит «забыть» о том, что сам лагерь – это катастрофа, это провал.
В повести Солженицын исследует проблему человек и государство, художественными средствами раскрывает пагубное влияние тоталитарного режима на человека. И что самое важное, чётко выделенное Солженицыным, что репрессии обрушились в нашей стране не только на руководящий состав и интеллигенцию. Пострадал весь народ, а рядовые труженики – больше других. Это видно уже на примере взаимоотношений героя повести – Шухова с Цезарем Марковичем, исповеди бригадира Гюрина.
Не случайно и композиционное построение повести. Солженицын рассказывает только об одном дне из лагерной жизни Шухова: от подъёма до отбоя.
«Как это родилось? Просто был такой лагерный день, тяжёлая работа, я таскал носилки с напарником и подумал, как нужно бы описать весь лагерный мир – одним днём. Конечно, можно описывать все десять лет, а можно описать только один день среднего неприметного ничем человека с утра до вечера. И будет всё».
Так оно и оказалось. В небольшой повести собраны воедино и глубокие, яркие, неповторимые характеры, и страшная правда о трагедии двадцатого века, и вера в лучшую жизнь и, созидание.
Пешкой во всей этой «игре» становится бывший колхозник и фронтовик Шухов, в котором мы узнаём самого автора. Уже первые мгновения жизни Ивана Денисовича на лазах, а вернее в сознании читателя-соучастника говорят об умной независимости героя, умном покорстве судьбе и о непрерывном созидании особого пространства.
«Раствор! Шлакоблок! Раствор! Шлакоблок!... Шухов, хоть там его сейчас конвой псами травили, отбежал по площадке назад, глянул. Ничего.… Эх, глаз-ватерпас! Ровно! Ещё ручка не старится»; «… и бригадир велел – раствору не жалеть, … но так устроен Шухов по-дурацкому, и никак его отучить не могут: всякую вещь и труд всякий жалеет он, чтоб зря не гинули», поэтому и ложет раствор тонко. «Заранее глазом мерит Шухов, какой ему кирпич на стык. … Сейчас, как все за быстротой погнались, Шухов уж не гонит, а стену доглядывает». Особенно привлекают читателя его движения в процессе труда. «Шухов и другие каменщики перестали чувствовать мороз. От быстрой захватчивой работы прошёл по ним сперва первый жарок, … но они ни на миг не останавливались и гнали кладку дальше и дальше», «кто работу крепко тянет, тот над соседями тоже вроде бригадира становится. Шухову надо не отстать от той пары, он сейчас и брата родного по трапу с носилками загонял бы». «Молоток у Шухова забрали, шнур отвязали», все убежали в обогревалку, а Шухов всё работу не может закончит, не привык на середине дела бросать. «Смеётся бригадир:
-Ну как тебя на свободу отпускать? Без тебя ж тюрьма плакать будет!
Смеётся и Шухов». Да, он не умеет останавливаться, не доведя до конца начатого дела.
Солженицын вместе с Шуховым ищет смысл жизни, смысл настоящего человеческого счастья. Главное для героя не потерять человеческое достоинство, найти своё счастье в умении преодолевать трудности в борьбе за жизнь и в лагерных условиях стремится сохранить своё лицо.
В этом и состоит суть авторской позиции. Это видно из описания хода работы в машинном зале ТЭЦ. Несмотря на болезнь, мороз, плохую одежду, голод, он работает так, как привык трудиться всегда: честно, аккуратно, бережливо относиться к строительному материалу, заражая своим задором, сноровкой напарников. Особенно это проявляется во время кладки шлакоблоков на втором этаже стены.
Суть его отношений с однобригадниками определяет сострадание: сочувствие Алёшке-баптисту, «придурку» Цезарю, эстонцам, лишённым своей родины. В лагере у Шухова нет времени для праздных воспоминаний. Его взгляд устремлён в будущее. Шухов живёт надеждой вернуться в деревню. Руки его, грубевшие на общих работах, соскучились по свободному труду, по дедовским промыслам. Но в то же время Шухов понимает, что безжалостная тоталитарная система вряд ли отпустит его на волю и оставит в покое, но он всё-таки надеется. Герой постепенно поднимается с земли, вырастает нравственно, непрерывно создавая свой невидимый всем праведнический строй души. И вместе с героем преображается вся сто четвёртая бригада, сцена кладки является прямым подтверждением этому.
Главной особенностью повести и новизной её повествования стал своеобразный язык. Он вобрал в себя несколько речевых пластов: от чёрно-блатной лексики («опер», «качать права», «шмон») до просторечных словоупотреблений «загнуть», «матернуть», «вкалывать» и изречений из словаря В. Даля («ежедён», «поменело», «закалелый»), которые не знала русская проза шестидесятых годов. Повесть Солженицына и в языковом плане, прежде всего в плане возрождения сказа, отказа от всякого рода казённых «речезаменителей», предваряла будущие успехи «деревенской» прозы.
Искусство автора проявилось, прежде всего, в создании характера героя Шухова и одного дня, проведённого им в лагере, Солженицын помогает нам понять силу и мужество не сломленного духом русского человека, его натуру, умение выстоять в тяжёлых условиях и «не озвереть».
Ярко описав жизнь этого человека, автор показал нам великую христианскую правду, рассказал о неисчерпаемых духовных ценностях, таящихся в народе (душевность, простота, мудрость, жизнестойкость, трудолюбие).
Оценки повести – дебюта Солженицына в целом определялись её актуальностью в утверждении идей «оттепели», полезностью в критике культа личности. Только немногие заметили в ней праведническую точку зрения в Иване Денисовиче, баптисте Алёше, праведных не на словах, а на деле.
Значение книги огромно. Искусство автора в изображении характера героя и его мастерство в изображении характера и его мастерство в изображении жизни сделали повесть не просто символом целой эпохи. «Один день Ивана Денисовича» - это книга поколений, книга жизненной и художественной правды. Автор сумел в жанре короткого рассказа представить большую и трудную лагерную жизнь заключённых, показать разнообразие человеческих характеров в необычной обстановке, привлечь внимание читателя к страданиям людей, убедить его в том, как необходимо сегодня знать историю прошлого своего народа, чтобы не повторить тех ужасов, которые ему пришлось испытать.