Котлован

Андрей Платонович Платонов


Краткое изложение
Читается примерно за 6 минут
Сочинения
73 сочинения
Главные герои
И их характеристика

«Роман-антиутопия в русской литературе»

Сочинение

Каждое ли производство жизненного материала дает добавочным продуктом душу в человека? Андрей Платонов, “Котлован”
После революции 1917 года в русской литературе утвердилось направление социалистического реализма. Произведения советских писателей посвящались событиям гражданской войны, коллективизации, гигантским стройкам. Но в это же время появились и произведения, авторы которых пророчески предупреждали об опасностях, поджидавших социалистическую идею на пути превращения ее в действительность.
Идеи социализма, спроецированные в будущее, давали неожиданную и довольно безрадостную картину. Произведения такого плана получили название “антиутопии”, в противовес утопическим произведениям прошлого.
Утопией принято называть несбыточные, идеальные модели будущего. Самыми известными создателями утопических теорий являются Томас Мор, автор книги “Утопия”, Кампанелла, Сен-Симон, Шарль Фурье, Роберт Оуэн. В их произведениях нашли выражение мечты о “золотом веке”, о построении совершенного общества.
В русской литературе идею утопического социализма наиболее полно отразил Н. Г. Чернышевский в романе “Что делать?” Спроектированное им общество будущего основано на социалистических принципах свободы, труда, равенства.
В отличие от утопии, то есть идеального общества, антиутопии проливают свет на эпоху, в которой они появились, отражают ее страхи и надежды, ставят человека перед нравственным выбором. В зарубежной литературе к наиболее известным антиутопиям относятся “О дивный новый мир” О.Хаксли, “Скотный двор” и “1984” Дж. Оруэлла.
Роман Евгения Замятина “Мы” и повесть Андрея Платонова “Котлован” представляют жанр “антиутопии” в русской литературе. Долгое время они были под запретом. Но теперь, прорвавшись сквозь толщу времени и увидев свет, произведения эти помогают нам осмыслить трагедию человека в тоталитарном государстве.
Уже в 20-х годах эти писатели сумели рассмотреть грядущую катастрофу казарменного социализма. В своих книгах они рассматривают проблему будущего, проблему общечеловеческого счастья.
“Котлован” — предельно сжатый рассказ о закладке здания в городе и о недельном пребывании героев в близлежащей деревне. Но рассказ этот вместил в себя важные для Платонова философские, социальные и нравственные проблемы.
Так что же такое счастье для героев этого рассказа? Над планом общей жизни задумывается Вощев, главный персонаж “Котлована”.
— Я думал о плане общей жизни.
— Ну и что ж ты бы мог сделать?

Я мог бы выдумать что-нибудь вроде счастья, а от душевного смысла улучшилась бы производительность.

На что ему категорически заявляют, что “счастье произойдет от материализма, а не от смысла”. Вощев участвует в строительстве общепролетарского дома. Дом этот строит горстка энтузиастов, мечтающих о всеобщем счастье. Эти люди живут в нечеловеческих условиях и все-таки верят, что счастье есть, что оно возможно. Строители котлована работают не для одних себя, а для всех, “впрок”.
Весь смысл строительства общечеловеческого дома для героев “Котлована” в преодолении собственного эгоизма. “...Скорей надо рыть землю и ставить дом, а то умрешь и не поспеешь. Пусть сейчас жизнь уходит, как теченье дыханья, но зато посредством устройства дома ее можно организовать впрок — для будущего неподвижного счастья и для детства”.
Люди отрицают себя, свои интересы ради будущего, ради мечты о новом человеке, о смысле жизни, о счастье детей и ждут, что вот-вот оно наступит, это “будущее неподвижное счастье”. И хотя мы понимаем, что строители действительно хотят сделать людей счастливыми, но что-то подсказывает нам, что это лишь мечты, которым не суждено сбыться. Эти люди строят утопический город счастья, но каждый их шаг разрушает надежды на чудо.
Пренебрежение к собственной жизни, забвение себя порождает такое же отношение к другим людям. Строителям будущего просто неведома идея самоценности каждой человеческой жизни. “Ты кончился, Сафронов! Ну и что ж? Все равно я ведь остался, буду теперь как ты. Ты вполне можешь не существовать” — вот такая эпитафия на смерть собрата.
Землекоп Ч иклин — самый противоречивый герой рассказа. Вместе с Вощевым и Прушевским он старательно вяжет плот, чтобы “кулацкий сектор ехал по речке в море и далее”. На пару с медведем-кузнецом ходит по избам раскулачивать крестьян. Активист получает от Чиклина “ручной удар в грудь”, а потом, “для прочности его гибели”, Вощев “ударил активиста в лоб”. Все оказываются вовлеченными в насилие.
На протяжении всей повести слово расходится с делом. Самые благие помыслы наталкиваются на неосуществимость. Чиклин заботится о девочке Насте, его любовь к ней, внимание, скорбь по умершим приходят в жестокое противоречие с тем делом, в которое он включился.
“Рабочий класс не царь, он бунтов не боится”, — самодовольно изрекает Чиклин. Однако скоро выясняется, что боится, и не только бунтов. Боятся всего. Вощев боится ночей и “сердечной озадаченности”; Прушевскому “дома грустно и страшно”; Козлов опасается, что его не примут в будущую жизнь, “ерли он представится туда жалобным нетрудовым элементом”; поп, которого Чиклин бьет в лицо, боится упасть, чтобы “не давать понятия о своем неподчинении”.
И что же это за счастье, которого все хотят? Это единообразное для всех и неизменное счастье, остановленное и окончательное. Общепролетарский дом призван “организовать жизнь впрок для будущего неподвижного счастья”, а Сафронов “счастье будущего представлял себе в виде синего лета, освещенного неподвижным солнцем”. И Вощев, сидя на телеге и опираясь спиной на гробы, смотрит в небо и ждет оттуда “резолюции о прекращении вечности времени”, ведь именно он “тосковал о будущем, когда все станет общеизвестным и помещенным в скупое чувство счастья”.
Окончательно надежды на счастье исчезают со смертью Насти. Девочка, как мне кажется, была для строителей олицетворением будущего, и вот ее не стало...” Вощев стал в недоумении над этим утихшим ребенком, — он уже не знал, где теперь будет коммунизм на свете, если его нет сначала в детском чувстве и в убежденном впечатлении? Зачем ему теперь нужен смысл жизни и истина всемирного происхождения, если нет маленького, верного человека, в котором истина стала бы радостью и движением?”
Андрей Платонов доказывает, что только отношением к человеческой жизни может быть измерен и оправдан социальный эксперимент. “Не убывают ли люди в чувстве своей жизни, когда прибывают постройки? Дом человек построит, а сам расстроится. Кто жить тогда будет?”
Своеобразную картину будущего находим мы и в романе Е. Замятина “Мы”. Здесь Единое государство обеспечивает для всех “математически безоблачное счастье”. И хотя люди живут под ярким солнцем, в красивых стеклянных домах, заняты общим делом, хотя им не о чем беспокоиться, потому что у них есть все: еда, одежда, работа, крыша над головой, — они лишены свободы, у них нет даже собственных имен. Люди вместо имен носят золотые бляхи с присвоенным номером. Даже само понятие “человек” заменено понятием “нумер”. Люди, “счастливые нумера”, спят, едят, работают в одно и то же время, по раз и навсегда установленному порядку, они отказались от живых чувств, собственных стремлений, естественных желаний — от всего того, что делает одного человека непохожим на другого. И многие действительно считают, что в этом их счастье.
Рассказчик в романе Замятина, нумер Д-503, — “только один из математиков Единого государства”. Он боготворит “квадратную гармонию”. Его заветная мечта — проинтегрировать грандиозное вселенское уравнение”, “разогнуть дикую кривую, выпрямить ее по касательной — по прямой. Потому что линия Единого Государства — это прямая... мудрейшая из линий”.
Идеал жизненного поведения — “разумная механичность”, а все выходящее за ее пределы — “дикая фантазия”. Вдохновение — “неизвестная форма эпилепсии”. К болезненным фантазиям относятся искусство, литература, наука, любовь и свобода. Налицо революционное вмешательство государство в строение личности. “Я” перестает существовать как таковое, — оно становится клеточкой общего “мы”, песчинкой коллектива, безликой частью толпы.
Название романа “Мы” символично. Это синоним однородной массы, толпы, стаи. Эпоха, породившая антиутопию Замятина, — время торжества безымянности, с печатью “военного коммунизма” и диктатуры. С романом Замятина можно сопоставить поэму Маяковского “150 000 000”. В стремлении создать грандиозный эпос Маяковский представляется одним из 150 миллионов, которые и являются коллективным героем поэмы.
Мы пришли, миллионы, миллионы трудящихся,
миллионы работающих и служащих.
Мы пришли из квартир... Мы спустились с гор...
Миллионы живых кирпичных и прочих Иванов.
В своем романе Замятин показывает, как сама человеческая природа не выносит этого безличного существования. Созревают заговор и восстание — за право на собственные чувства, за право вернуться к нормальной человеческой жизни. Но конец романа мрачен. Нумер Д-503 излечивается от приступов “болезни”: над ним совершают “Великую операцию” — удаление “центра фантазий” путем “троекратного прожигания Х-лучами “жалкого мозгового узелка”. Машина Единого государства сильнее. И теперь ее вин тик здоров: “Никакого бреда, никаких нелепых метафор, никаких чувств: только факты”.
Тяжелый след в душе оставляет чтение романа “Мы”. Художественная пародия на “коммунистический рай” в виде сверхказармы под огромным стеклянным колпаком верно обозначила этапы советской истории на 70 чет вперед. Это напоминает “железный занавес” и Берлинскую стену, за которой находились “мы” — советские люди. Пронумерованные особи романа схожи с обитателями Архипелага ГУЛАГ, которые также обозначались номерами.
Произведения Замятина и Платонова приобретают особую актуальность в наше время. Читая их, понимаешь, насколько близко мы подошли к построению такого общества. На мой взгляд, чем счастливее каждый человек, тем счастливее общество, в котором он живет. Что касается личного счастья, то здесь человек может и должен сам устраивать свою жизнь, творить свою судьбу. Но как сделать всех людей счастливыми? Что такое общечеловеческое счастье? На эти вопросы ответ по-прежнему не найден... А бывает ли оно, общечеловеческое счастье?

Другие сочинения по этому произведению


Грустно существующие люди (по повести А. Платонова «Котлован») А.П.Платонов. "Котлован". Библейские мотивы в повести А. Платонова «Котлован». Драматизм приобщения к новой жизни (По повести А. П. Платонова «Котлован») Люди в произведении А. Платонова «Котлован». О чем я рассуждала, читая «Котлован» Основные образы повести А. П. Платонова «Котлован» Особенности стиля повести А. Платонова «Котлован» Предсказания в произведениях "Котлован" Платонова и "Мы" Замятина Предсказания и предостережения произведений Замятина и Платонова («Мы» и «Котлован»). Проблема коллективизации и образ активиста в повести Платонова «Котлован» Проблематика и идея повести А. Платонова «Котлован» Проблематика повести А. П. Платонова «Котлован» Пророчество Платонова в повести «Котлован» Рецензия-отзыв на повесть А. П. Платонова «Котлован» Смысл названия повести А. Платонова «Котлован» Смысл названия повести А. П. Платонова «Котлован» Строительство «нового мира» в повести А. Платонова «Котлован». Тема смысла жизни в повести А. П. Платонова «Котлован» Философский смысл произведения А. П. Платонова «Котлован» Художественное своеобразие произведения А. Платонова «Котлован». Человек и тоталитарное государство в повести А. П. Платонова «Котлован» "Котлован" А. Платонова как художественный документ эпохи Истина как смысл жизни (по повести Платонова «Котлован») Герои повести «Котлован» Система персонажей повести «Котлован» Платонов А. П. Роман-антиутопия в русской литературе «Новая» действительность в повести «Котлован» Проблематика и герои произведений А. П. Платонова (на примере одного рассказа). По повести «Котлован» Образ простого русского человека в произведении А. Платонова «Котлован» Сочинение А. П. Платонов. «Котлован» Особенности стиля повести Центральная проблема в повести «Котлован» В «Котловане» автор разбивает миф о светлом будущем Характеристика образа Пашкина Льва Ильича Строительство "нового мира" в повести Художественное своеобразие одного из произведений А.Платонова Утопический мир повести Платова «Котлован» Порицание тоталитаризма в повести Платонова «Котлован» Повесть «Котлован» о событиях «великого перелома» Художественное своеобразие произведения Сюжетно-композицнонная организация повествования («Котлован» Платонов) Надуманный мир (А. Платонов, «Котлован») Особенности народного характера в повести Платонова «Котлован» Философская многозначность повести А. П. Платонова «Котлован» Сюжетно-композицнонная организация повествования («Котлован») Старое и новое в повести А. Платонова "Котлован" «Новая» действительность в повести Андрея Платонова «Котлован» Своеобразие повести Андрея Платонова «Котлован» Сочинение по произведениям Платова «Сокровенный человек», «Впрок», «Котлован» Я бы хотел остановить ваше внимание на повести «Котлован» Сочинение по повести А. П. Платонова «Котлован» Характеристика образа Чиклина Никиты Анализ сцены раскулачивания (По повести Платонова «Котлован») «Котлован» А Платонова — книга пророчество Люди в произведении Человек и тоталитарное государство в повести Разоблачение сталинизма в повести А. Платонова Герои и проблематика одного из произведений А.П. Платонова Трагическая мистерия о коллективизации Платонова «Котлован» «Котлован» А. Платонова — книга-пророчество Антиутопический смысл повести «Котлован» Характеристика образа Жачева Характеристика образа Прушевского Характеристика образа Сафронова Сюжетно композицнонная организация повествования («Котлован» Платонов) "Искусственность унижает и опошляет все то, к чему она прикасается..." Д.И.Писарев. Вощев – скиталец из «Котлована» Проблематика повести Платонова «Котлован» Образ символ у Андрея Платонова (по произведениям "Сокровенный человек" и "Котлован") Драматизм приобщения к новой жизни по повести «Котлован» Характеристика образа Вощева