«Рассказ И.А. Бунина «Темные аллеи» (восприятие, истолкование, оценка)»

С чего начать разговор о «Темных аллеях» Бунина? Может быть, стоит воспользоваться тем, с чего, судя по воспоминаниям Бунина, начал сам автор: «Перечитывал стихи Огарева и остановился на известном стихотворении:

Была чудесная весна,
Они на берегу сидели,
Во цвете лет была она,
Его усы едва чернели…
Кругом шиповник алый цвел,
Стояла темных лип аллея…

Потом почему-то представилось то, чем начинается мой рассказ — осень, ненастье, большая дорога, тарантас, в нем старый военный… остальное как-то само собой сложилось, выдумалось очень легко, неожиданно».

Картинке, созданной воображением благодаря стихотворению Огарева, очень точно соответствует первое впечатление, возникающее после чтения бунинского рассказа. Все краски и образы этого впечатления у меня почему-то легко укладываются в короткое, но емкое и навевающее тоску слово «было». Ведь, к сожалению, в жизни героев рассказа Бунина все уже было, и нет надежды на возвращение этого прошлого. Как вообще это ужасно, когда уже «было».

А как же герои воспринимают это? Николай Алексеевич, главный герой рассказа (тот самый «стройный старик военный»), удивленно произнесет: «Боже мой, как странно!» Возможно, он впервые подумал о том, что в его шестьдесят все уже было и никогда не вернется. Он даже пытается себя успокоить библейской фразой: «Как о воде протекшей будешь вспоминать».

А вот героиня рассказа, по-моему, спорит не только с любимым, но и с общим тоном рассказа, с названием и с моим читательским восприятием.

Перечитывая бунинский текст, понимаешь, что именно она, Надежда, которую так бессердечно когда-то бросил Николай Алексеевич, и не согласна с тем, что все прошло: «Молодость у всякого проходит, а любовь — другое дело».

Попробуем разобраться в том, что же произошло между людьми, которые явно любили друг друга и были счастливы.
Удивительно, как много сумел Бунин сказать нам, изобразив только одно событие. Во-первых, автор касается проблемы, актуальной для его времени, — проблемы отношений между мужчиной и женщиной, принадлежащих к разным социальным слоям. Николай Алексеевич лет тридцать тому назад имел любовную связь с Надеждой. Как водится, под влиянием дворянской среды он и не думал о каком-либо честном по отношению к девушке продолжении связи. Через некоторое время тогда еще молодой Николай приехал в Петербург, а Надежда, получив вольную, занялась ростовщичеством. Этих событий в рассказе как бы нет, а читатель о них узнает из воспоминаний главных героев.

Меня удивляет в большей степени не то, что Николай Алексеевич тогда, в юности, оставил девушку, которая его так горячо и искренне любила (будучи молодым человеком он вряд ли мог противостоять общепринятым нормам морали), а то, что Николай Алексеевич сейчас, когда его оставила жена, когда надежды на сына не оправдались, когда он понял, что, бросив Надежду, он потерял с ней и самое дорогое, что имел в жизни, все-таки не дает волю чувствам и вновь подчиняется общепринятым законам. Николай Алексеевич «со стыдом вспоминал свои последние слова и то, что поцеловал у ней руку, и тотчас стыдился своего стыда».

Автор же другого ничего, видимо, и не допускал. В начале рассказа есть описание внешности главного героя, которое подчеркивает некую правильность Николая Алексеевича, законность и умение жить с оглядкой на правила.

Безукоризненная внешность для шестидесятилетнего мужчины и вновь все в строгом соответствии нормам времени и общества: «вся наружность имела то сходство с Александром II, которое столь распространено было среди военных в пору его царствования».

Таким образом, встреча через тридцать лет не приводит к развитию событий. Между героями происходит объяснение, после которого Николай Алексеевич уезжает. С точки зрения того времени это вполне обыденная история, не раз изображенная как другими писателями, так и сами Буниным. Самое интересное заключается в авторском подходе. Здесь нет каких-либо затасканных патетических восклицаний, яркого противопоставления доброго и злого, читатель оказывается свидетелем вспыхивающего («Ведь не могла же ты любить меня весь век!») и тут же гасимого конфликта («Все проходит. Все забывается.»). Героиня пытается возразить Николаю Алексеевичу, возвращая его к настоящей жизни воспоминаниями: «Сколько ни проходило времени, все одним жила… ведь было время, Николай Алексеевич, когда я вас Николенькой звала, а вы меня помните как? И все стихи мне изволили читать про всякие «темные аллеи». Но делает она это как-то внешне вяло, без лишних эмоций (нет ни одного восклицательного знака): «Раз разговор наш коснулся до наших чувств, скажу прямо: простить я вас никогда не могла… Ну да что вспоминать, мертвых с погоста не носят».

Впервые появившийся в рассказе образ «темных аллей» (символ юности героев, несостоявшегося счастья, а, может быть, и темного, безрадостного будущего) в памяти героини рассказа воскрешает все светлое, что было в ее жизни.

А вот для по-прежнему изящного и подтянутого Николая Алексеевича их взаимоотношения превратились всего лишь «историю прошлую, обыкновенную». И все-таки Надежда сумела хоть на какое-то время вернуть Николая Алексеевича к «темным аллеям» их юности. В тарантасе герой подумал: «Да, как прелестно было! Волшебно прекрасно!» Бунин словно подчеркивает, что жизнь героев уже на закате, а Надежда, как то «бледное солнце», что «к закату проглянуло», и «пенять» надо только на самого себя. Теперь Николай Алексеевич понял, что то были в его жизни не просто лучшие минуты, а «истина волшебная». И вновь возникает образ-символ: «Кругом шиповник алый цвел, стояли темных лип аллеи…» И тут же Николай Алексеевич старается отмахнуться от голоса сердца: «Какой вздор!» Он не допускает и мысли, что Надежда могла бы стать хозяйкой его дома, матерью его детей. Поражаешься, как быстро и насколько просто люди навсегда теряют счастье, которое еще совсем недавно было так близко. Как легко черствеют сердца, становясь невосприимчивыми к добру, теплу и свету. Простой рассказ Бунина влияет на читателя гораздо больше, чем огромные романы, заставляя нас относиться к жизни проще, не усложнять ее предрассудками, потому что «у счастья нет завтрашнего дня».