«Вдохновенная эпическая поэма «Песня про удалого купца Калашникова»»

Вдохновенная эпическая поэма - вдохновенная эпическая поэма, по духу своему близкая былинному эпосу. Былинный запев сразу предупреждает, что она сложена «на старинный лад». И первые же слова ее: «Ох ты гой еси, царь Иван Васильевич!» - вводят читателя в царство народной поэзии и переносят в далекий XVI век. Картины русской жизни XVI века нарисованы с живописной сочностью, с поразительным проникновением в самый дух эпохи. Кирибеевич - «верный слуга» царя. Гусляры не жалеют красок, чтобы нарисовать его. И так легко вообразить Кирибеевича на «степном аргамаке», одетого с тем изысканным щегольством, которое по плечу лишь богатому и знатному человеку. У него есть, кажется, все: он красив, не обижен силой, богат и пользуется почестями которые достаются ему как царскому любимцу. Гусляры поют о нем как о «добром молодце» из песни.

Традиционные поэтические образы: «удалой боец», «молодой боец», «плечи богатырские», «сердце жаркое» - в какой-то степени сближают Кирибеевича с героями былинного эпоса и народных песен. Гусляры и любуются Кирибеевичем, и сочувствуют ему до поры до времени. В этой связи полезно обратить внимание на поэтичность сравнений, относящихся к нему, и на его исповедь царю. Как искренне звучат слова: «Опостыли мне кони легкие, опостыли наряды парчовые». Невольное сострадание возникает, когда слушаешь такое предсказание судьбы из его уст:

* Мои очи слезные коршун выклюет,
* Мои кости сирые дождик вымоет,
* И без похорон горемычный прах
* На четыре стороны развеется!

Отношение гусляров к Кирибеевичу легко понять: ведь всегда привлекательны молодость, красота, удаль, сила характера, глубина чувства. Но как резко меняется интонация гусляров, когда они говорят о «нечестности» Кирибеевича. Теперь он для них не «удалой боец» или «буйный молодец», а неискренний, скрывающий правду «лукавый раб». Во II главе гусляры, кажется, даже не хотят видеть Кирибеевича: они передают свой рассказ о нем Алене Дмитревне, для которой он «разбойник», опозоривший ее, даже поцелуи его - «окаянные». В устах Калашникова появляется эпитет «злой опричник» (в народном творчестве этот эпитет часто является постоянным к слову «разбойник». А разбойник в народных песнях - не столько грабитель сколько человек, попирающий «божеские» законы - законы чести и справедливости, разрушитель чужого счастья).

В Степане Парамоновиче Калашникове сложности и противоречивости нет - это человек цельный, мужественный и решительный. Как и о Кирибеевиче, гусляры поют о нем словами народных песен и сказаний: он «статный молодец», плечи его «могутные», речь «ласковая», сердце «молодецкое», «очи соколиные».



Синтаксические параллелизмы, отрицательные сравнения, слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами, постоянные эпитеты, олицетворения - весь арсенал поэтических средств устного народного творчества найдут здесь семиклассники. Лермонтов, конечно, не механически повторяет те или иные приемы, он нигде не идет по пути стилизации, но проникается самым духом народной поэзии. Гениальный поэт, он преображает традиционные поэтические образы, делает их яркими и незабываемыми. Среди них особое место занимают сравнения, олицетворения и синтаксические параллелизмы, уподобляющие отношения между людьми миру природы. Как своеобразен, например, намек «царя грозного» опричнику:

* Когда всходит месяц, звезды радуются,
* Что светлей им гулять по поднебесью;
* А которая в тучку прячется,
* Та стремглав на землю падает.
* Или вот ответ братьев Калашникову:
* Куда ветер дует в поднебесьи,
* Туда мчатся и тучки послушные;
* Когда сизый орел зовет голосом
* К нему малые орлята слетаются.

Иногда же, наоборот, картина природы оживает от сравнения с человеческой жизнью (можно вспомнить, например, описание зари, разметавшей «кудри золотистые»).