«Стихотворение А. С. Пушкина «Пророк» (восприятие, истолкование, оценка)»

Лирику А. С. Пушкина с полным правом можно назвать поэтическим дневником, в котором содержатся сокровенные и искренние признания художника, его откровенный диалог с Богом и людьми. Именно поэтому творчество поэта ведет к познанию человеческой души и через познание — к ее очищению. Смело можно сказать, что лирика Пушкина, приобщая нас к ее богатствам, обогащает наши души.

Стихотворение «Пророк» (1826) — одно из таких «сокровенных». Оно «пересказывает» библейский миф о рождении поэта-пророка, раскрывая нам представления Пушкина о сущности творца, его роли в жизни человеческого общества.

Начало «Пророка» как бы обращает нас в прошлое лирического героя, от лица которого ведется повествование. Здесь автор как будто намекает на собственный духовный кризис, который владел им в 1821—1823 гг.

Можно сказать, что в первой строфе стихотворения воплощено состояние мира, жаждущего спасительного слова пророческого, и состояние души, жаждущей преображения: «Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился…»

Дальше развертывается лирическая сцена преображения чувств, которая является композиционным средоточием «Пророка». Посланник бога, явившийся в образе «шестикрылого серафима», преображает простого человека в поэта:

Перстами легкими как сон

Моих зениц коснулся он:

Отверзлись вещие зеницы,

Как у испуганной орлицы.

Моих ушей коснулся он,

И их наполнил шум и звон…

Священный ужас сквозит здесь в каждой подробности — ужас и боль перерождения: «отверзлись вещие зеницы», «их наполнил шум и звон», «в уста замершие мои Вложил десницею кровавой».

Восторг и страдания слились воедино в изображении поэта, живописующего обновление духа, словно бы расстающегося со своей прежней оболочкой перед лицом всей громады бытия:

И он мне грудь рассек мечом,

И сердце трепетное вынул,

И угль, пылающий огнем,

Во грудь отверстую водвинул.

Теперь поэту доступна истинная картина мира, его эзотерическая сторона: «и горний ангелов полет…», «и дольней лозы прозябанье…».

Таким образом, поэт-творец предстает у Пушкина как сотворенный природой орган ее идеального видения. Сила, глубина и всеобъемлемость созерцания, по Пушкину, есть первая предпосылка творчества и первый залог того, что оно животворящим огнем охватит человеческие сердца. Отрешиться от себя, раствориться в мире, превратившись в единое зрение и единый слух, чутко улавливающий сокровенные движения жизни, — вот первый шаг творящего сознания: «Востань, пророк, и виждь, и внемли…»

Мы видим, что носителем мудрости у Пушкина предстает не рассудок, а дух, объединяющий человека со всем миром. И дух этот зажжен пламенем сердца, неслучайно «обновление» сердца в стихотворении — последнее замыкающее действие мифологического преобразования. Только пламенная человеческая мысль способна зажечь сердца огнем истины и любви.

На мой взгляд, именно в этом стихотворении особо ярко выразился взгляд Пушкина на поэзию как на силу, пробуждающую в людях добро:

«Востань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей».

«Глаголом жги сердца людей» — значит «поднимай отчаявшихся, пробуждай духовно спящих, заставляй человека видеть красоту мира и стремиться к ней».

Процесс преображения человека в поэта в этом стихотворении с художественной точки зрения представляет собой одну большую метафору. Кроме того, «Пророк» насыщен многочисленными эпитетами, создающими живую и яркую картину превращения человека в творца: «в пустыне мрачной», «перстами легкими», «мудрое жало», «грешный мой язык», «сердце трепетное», «духовной жаждою» и др. С этой же целью используется здесь и большое количество сравнений: «перстами легкими, как сон», «отверзлись, как у испуганной орлицы», «как труп, я лежал».

Посредством инверсии Пушкин ставит смысловое ударение на глаголы, что помогает быстрой и красочной смене обстановки: «Отверзлись вещие зеницы», «И внял я неба содроганье», «И вырвал грешный мой язык» и т. д.

Таким образом, «Пророк» Пушкина в полной мере передает нам представление поэта о сущности художника — проводника божественной воли, призванного преображать души людей своим творчеством.

Стоит заметить, что идеи и мотивы, выраженные в этом стихотворении Пушкина, нашли свое дальнейшее воплощение в творчестве всех крупных русских поэтов 19 — 20 веков.