««Баргамот и Гараська» «пасхальный» рассказ Леонида Андреева»

Моим любимым рассказом Андреева является «Баргамот и Гараська». Это первый рассказ писателя, который принес ему признание читателей и который отметил Максим Горький. Но это и самый совершенный рассказ Леонида Андреева, в котором он выразился как подлинный русский реалист и в то же время как писатель, обладающий своей неповторимой манерой.

«Баргамот и Гараська» - «пасхальный» рассказ. Он написан для «пасхального» номера московской газеты Курьер», где Андреев работал в качестве судебного хроникера. «Пасхальные» рассказы составляют целую традицию в русской литературе. Их писали Лесков, Чехов, Горький и другие великие прозаики. «Пасхальный» рассказ должен нести в себе идею примирения людей, их христианского братства. Вот почему городовой Баргамот приглашает в свой дом нищего Гараську, которого он в остальные дни потащил бы в участок, чтобы не мозолил на улицах глаза «приличной» публике. В Бергамоте заговорили совесть и жалость. Он вспомнил о том, что он не только городовой, обязанный следить за порядком в городе, но и христианин, который обязан «любить ближнего своего». Это движение души в нем было неподдельно; ведь никто не видел их, и некому было оценить христианский поступок Баргамота. И писатель не жалеет красок, чтобы показать этот взрыв подлинной человечности в толстокожей душе полицейского.

Но Андреев не был бы Андреевым, если бы написал обычный «пасхальный» рассказ. А. Н. Андреев - писатель неожиданный, опрокидывающий привычные представления о мире. И вот в доме Баргамота случился конфуз. Супруга городового назвала Гараську по имени-отчеству, а тот даже забыл, когда его так называли. Для жителей всего города он просто «Гараська». Супруга Баргамота хотела показать нищему уважение к его личности, а вышло наоборот: Гараська вспомнил, что он - никто.

Но именно эта ситуация конфуза напоминает нам о том, что нельзя быть христианином на час. Нельзя относиться к людям по-христиански только потому, что нынче праздник. Такое отношение может еще сильнее ранить обиженного жизнью человека. Ему было бы легче, если бы ему не напоминали о том, что есть светлая, чистая жизнь, в которой ему нет места.

Писатель большого таланта, оригинальный художник со своим романтико-трагическим видением мира, Леонид Андреев в яркой и своеобразной форме запечатлел некоторые из существенных черт переломной исторической эпохи глубокого кризиса капитализма и периода назревших пролетарских революций, резко рвущих с предшествующими традициями и насильственным путем преобразовывающих общество.

Леонид Андреев оставил богатое и разнообразное художественное наследие. Талантливый фельетонист и автор тонких психологических новелл, созданных преимущественно в ранний период творчества, он был также одним из ведущих драматургов своего времени. Он создавал многоплановые философские трагедии, писал бытовые пьесы и мелодрамы, сочинял озорные сатирические миниатюры.

Наибольший интерес у читающей публики всегда вызывали его повести и рассказы.

Первые рассказы были написаны Андреевым в духе традиций критического реализма: «Жили-были», «Молчание», «Кусака», «Весной». В основе сюжета оказывалось какое-то небольшое событие, случай, нечто, что способствует пониманию гуманного начала в одних и бесчеловечного в других. Но какой бы ни была действительность, Андреев испытывал страстное стремление к возвышенному и светлому, искал их и в жизни, и в человеческой душе.В рассказах Андреева всегда добро одерживает моральную победу над злом и несправедливостью. Носителями нравственного начала предстают существа страдающие, бедные, но честные, праведные. Условием их человечности является непричастность к социальному механизму ни в качестве командующего, ни в качестве исполнителя. Социальное неблагополучие жизни с особой силой представлено в рассказах о детях. Андреев считает жестоким тот мир, где приходится существовать его хрупким, с нежными сердцами героям рассказов: «Петька на даче», «Ангелочек», «Гостинец». По сути, эти дети лишены самого светло го - детства. В других своих рассказах Андреев показывает, как жизнь опустошает людей, превращая их в скучающих рабов обыденности. Это чаще всего бедный люд и те, кого принято считать «отбросами общества». Пронзительной жалостью наполнена последняя сцена рассказа «Баргамот и Гараська»: рыдающий взахлеб Гараська, к которому впервые в жизни обратились по отчеству, с уважением…


В реалистических рассказах Андреева уже появляются два мира - мир действительности и мир добра и света, куда стремятся попасть герои. Обыкновенный человек, оказавшийся в орбите «мирового зла», подчиняется антигуманным законам общества, сливается с враждебным для него миром, теряет «естественность», обретает качества, делающие его частицей «мирового зла». В рассказах «У окна» и «Большой шлем» воссоздан приблизительно один и тот же тип отношений героя со средой, с миром действительности, когда герой отрекается от самого себя, осознавая, что жизнь для него - страх и ужас. Подчиняясь тому высокому чувству, которое недоступно для созерцания и понимания, осознавая тщетность противостояния этой высшей силе, главный герой уходит в мир иллюзий с надеждой там найти спасение.

В рассказе «Большой шлем» закон, норма, рок обретают символико-фантасмагорические черты. Будни настолько обесценивают духовное содержание человеческой жизни, что она становится похожа на игру, в которой заключен смысл жизни персонажей. В дальнейшем творчестве Андреев будет широко пользоваться образом маскарада, где человек - всего лишь маска или марионетка. Из этой страшной игры нет выхода. Разговоры партнеров игры в винт, даже смерть одного из них - ничто не может остановить действие бессмысленного закона. В конце рассказа «Большой шлем» сливаются воедино сарказм и крик боли, ирония и вопль отчаяния.

В одном из лучших рассказов Л. Андреева - «Жили-были» (1901) - одинаково страдают от неустройства жизни умирающий купец Кошеверов и молодой студент. Вновь затронутая писателем проблема жизни и смерти находит в целом оптимистическое разрешение. Смерть купца Кошеверова - это только эпизод в потоке вечно обновляющейся жизни.

Проблемы добра и зла, судьбы и счастья, жизни и смерти - все это иногда решается в двух пластах: реальное тесно переплетается с фантастическим, мистическим, а некоторые произведения представляют собой аллегорические и символические картины с отвлеченным обобщением. Своеобразное преломление нашла эта тема в повести «Жизнь Василия Фивейского». Герой рассказа - сельский священник, от природы одаренный спо собностью сострадать людям. Во время исповедей он услышал столько неподдельного горя и крайнего отчаяния в словах горожан, приходивших к нему, что усомнился в разумности мироустройства и божественном милосердии. Странным и зловещим кажется реальный мир, где возможна трагедия крушения веры. Повесть завершается катастрофой - разочарованный в жизни ее герой, отец Василий Фивейский, погибает.

Второе издание рассказов, дополненное произведениями «Стена», «Набат», «Бездна» и «Красный смех», подтвердило, что как настоящий писатель Андреев уже сформировался. Он не был ни декадентом, ни символистом. У него свой неординарный метод. Его умонастроения - это трагедия одинокой личности, которую утрата веры в Бога, величайшая утрата всей эпохи, поставила перед лицом абсурда. Андреев ищет разгадку бытия в самой жизни, сталкивающей мировую волю с человеческим разумом.

Беспокойная душа писателя метким словом откликалась на все события, потрясавшие общество. В «Рассказе о семи повешенных» Андреев напоминает о неизбежности возмездия, палачам. Эта тема была вызвана разгулом черносотенного контрреволюционного террора. «Хочется крикнуть: „Не вешай, сволочь!” - так писатель определил гражданское предназначение своего произведения.

Андреев, чутко улавливавший знаки общественного подъема и предчувствовавший скорые перемены, писал накануне революции: «Вид России печален, дела ее ничтожны, а где-то уже родился веселый зов к новой, тяжелой революционной работе…» Но сам смысл октябрьских событий не был понят писателем. Осталась вера в то, что русский народ «сумеет свое стремление к свободе заключить в более разумные формы и принести истинную свободу не только себе, но и всему миру».

Принадлежа всем складом своего мышления к той части русской интеллигенции, которая в кризисную эпоху напряженно искала выхода из социальных конфликтов действительности, но так и не смогла связать своих вольнолюбивых, демократических устремлений с пролетариатом и его идеологией, Леонид Андреев был обречен на постоянные колебания между «осанной» и «анафемой» жизни, находившимися в прямой зависимости от подъемов и спадов волн русского освободительного движения. Выделявшийся среди писателей-современников особой остротой образно-эмоционального восприятия действительности, он подверг страстной критике буржуазный строй, его мораль и «цивилизацию». Вместе с тем Леониду Андрееву по существу всегда оставались чужды идеалы идущего на смену капиталу социалистического общества. И это оборачивалось подлинной трагедией для писателя, мыслителя и художника, ибо обличение им язв и пороков современного ему буржуазного мира лишалось исторической перспективы. Более того, все темное, злое, отталкивающее, что видел вокруг себя Л. Андреев, приобретало в его восприятии грандиозные, «космические» масштабы.