Обыкновенная история
Иван Александрович Гончаров
Краткое изложение
Читается примерно за 11 минут
Сочинения
64 сочинения
Главные герои
И их характеристика
«Критика о романе Гончарова «Обрыв»»
Сочинение
Петербурге, в Летнем саду, вечерами играл оркестр. Вокруг него | толпилась нарядная публика. Но отдаленные аллеи пустовали, и в одной из них каждый вечер можно было встретить двух пожилых мужчин, ходивших взад и вперед по аллее. Они всегда были увлечены беседой и не замечали происходившего вокруг. Один из них был Гончаров. Его собеседник, высокий господин представительной наружности – Дмитрий Васильевич Григорович. Д. В. Григорович говорил изящно и несколько напыщенно, Гончаров – просто и скромно. Но обоих живо интересовали вопросы литературы, искусства и общественной жизни. Гончаров был неутомимым ходоком. Он пешком ходил на острова, любил гулять по Летнему саду, набережным Невы и Фонтанки, по Новой деревне. В этих прогулках его часто сопровождали М. М. Стасюлевич и художник К. Е. Маковский.
Это было в середине семидесятых годов. Для Гончарова 1869-1870 годы были очень тяжелыми. «Обрыв» имел большой успех, «Вестник Европы» – журнал, в котором печатался роман, благодаря «Обрыву» увеличил тираж с 3700 до 5200 экземпляров. О романе много спорили, и передовая часть русского общества, журналы демократического направления осуждали Гончарова за Волохова. В этой критике было немало справедливого, но было и неверное, обидное. Так, Тургенев писал об «Обрыве»: «…Эдакая промозглая и неистинная литература уже невозможна! Это надо сдать в архив!.. Это написано чиновником для чиновников и чиновниц». Райский казался ему «избитым типом», и Тургенев считал, что восторгаться романом могут только пошляки.
Находясь за границей на лечении, в мае 1869 года, Гончаров писал: «В успокоение себе я могу желать, при этом упадке духа и сил, чтобы соотечественники мои простили мне, что я живу и пишу – и забыли бы совсем и мое имя и перо…»
Подавленное состояние и нездоровье заставили его сторониться шумного общества. Не раз Гончаров говорил, что твердо решил никогда не возвращаться к литературной деятельности. Круг его друзей сузился. По-прежнему Гончаров часто видится с Майковыми. Особенно дружеские отношения, несмотря на разницу лет, связывали Гончарова с Анатолием Федоровичем Кони.
А. Ф. Кони впервые встретился с Гончаровым в 1855 году, после его возвращения из кругосветного путешествия. С начала 70-х годов и до последнего дня жизни Гончарова А. Ф. Кони был самым близким для писателя человеком и пользовался его неизменным дружеским расположением. Адвокат, выдающийся судебный деятель, блестящий оратор, талантливый литератор, А. Ф. Кони был в дружеских отношениях со многими выдающимися писателями России: Л. Н. Толстым, И. С. Тургеневым, Н. А. Некрасовым, Ф. М. Достоевским, А. П. Чеховым и другими. Он прожил долгую и интересную жизнь, был сенатором, членом Государственного совета, почетным академиком. В 1906 году он отказался от портфеля министра юстиции, не желая поддерживать царизм в подавлении революционного движения. Уже глубоким стариком он встретил Октябрьскую революцию. Либерал по убеждениям, в отличие от большинства либералов, относившихся к пролетарской революции со злобой и ненавистью, боровшихся против нее с оружием в руках или уехавших умирать на чужбину, А. Ф. Кони приветствовал Советскую власть, внес свой посильный вклад в культурное строительство Советской страны и умер (в 1927 году на 84 году жизни), окруженный признанием и уважением народа.
Воспоминания А, Ф. Кони «На жизненном пути» дают живое и яркое представление о многих деятелях русской литературы, в том числе л о Гончарове.
У людей, мало знавших Гончарова, складывалось впечатление о нем, как о человеке угрюмом, неразговорчивом. Но вот что пишет А. Ф. Кони: «Этот, как он сам себя называл, «угрюмый нелюдим», – бывал жив, остроумен и даже весел, когда оставался вдвоем или в самом небольшом кружке… Не менее милым собеседником бывал Гончаров за своими многолетними обедами вдвоем в «Ноге! пе Ргапсе» ‘, у Полицейского моста, и в кружке сотрудников «Вестника Европы» за еженедельными обедами у покойного Стасюлевича. Здесь, ничем не стесняемый и согреваемый атмосферой искренней приязни, он иногда подолгу вызывал особое внимание слушателей своими экскурсами в область литературы или искусства. Скрестив перед собою пальцы красивых рук, приветливо смотря на окружающих, он оживлялся, и в глазах его появлялся давно уже, казалось, потухший блеск. Так продолжалось многие-многие годы…»
Интересна и заметка о Гончарове тех лет писателя П. Д. Боборыкина: «Он показался мне, – вспоминает Боборыкин, – очень похожим на тогдашние его портреты, и смотрел моло
же своих лет. Ему было уже под шестьдесят. Ходил он бодро, крупной походкой, сохранившейся до глубокой старости; седины очень мало, по тону и манерам не похожий ни на чиновника, чем он долго был, ни на артиста, ни на помещика, а скорее на типичного петербургского жителя, вроде образованного и воспитанного представителя какой-нибудь фирмы, или человека, имеющего почетное звание в каком-нибудь благотворительном обществе. Профессиональным писателем он совсем не смотрел, и только его разговор, даже касаясь предметов обыденных, мелких подробностей заграничной жизни, облекался в очень литературную форму, полон был замечаний, тонко продуманных и хорошо выраженных».
Это было в середине семидесятых годов. Для Гончарова 1869-1870 годы были очень тяжелыми. «Обрыв» имел большой успех, «Вестник Европы» – журнал, в котором печатался роман, благодаря «Обрыву» увеличил тираж с 3700 до 5200 экземпляров. О романе много спорили, и передовая часть русского общества, журналы демократического направления осуждали Гончарова за Волохова. В этой критике было немало справедливого, но было и неверное, обидное. Так, Тургенев писал об «Обрыве»: «…Эдакая промозглая и неистинная литература уже невозможна! Это надо сдать в архив!.. Это написано чиновником для чиновников и чиновниц». Райский казался ему «избитым типом», и Тургенев считал, что восторгаться романом могут только пошляки.
Находясь за границей на лечении, в мае 1869 года, Гончаров писал: «В успокоение себе я могу желать, при этом упадке духа и сил, чтобы соотечественники мои простили мне, что я живу и пишу – и забыли бы совсем и мое имя и перо…»
Подавленное состояние и нездоровье заставили его сторониться шумного общества. Не раз Гончаров говорил, что твердо решил никогда не возвращаться к литературной деятельности. Круг его друзей сузился. По-прежнему Гончаров часто видится с Майковыми. Особенно дружеские отношения, несмотря на разницу лет, связывали Гончарова с Анатолием Федоровичем Кони.
А. Ф. Кони впервые встретился с Гончаровым в 1855 году, после его возвращения из кругосветного путешествия. С начала 70-х годов и до последнего дня жизни Гончарова А. Ф. Кони был самым близким для писателя человеком и пользовался его неизменным дружеским расположением. Адвокат, выдающийся судебный деятель, блестящий оратор, талантливый литератор, А. Ф. Кони был в дружеских отношениях со многими выдающимися писателями России: Л. Н. Толстым, И. С. Тургеневым, Н. А. Некрасовым, Ф. М. Достоевским, А. П. Чеховым и другими. Он прожил долгую и интересную жизнь, был сенатором, членом Государственного совета, почетным академиком. В 1906 году он отказался от портфеля министра юстиции, не желая поддерживать царизм в подавлении революционного движения. Уже глубоким стариком он встретил Октябрьскую революцию. Либерал по убеждениям, в отличие от большинства либералов, относившихся к пролетарской революции со злобой и ненавистью, боровшихся против нее с оружием в руках или уехавших умирать на чужбину, А. Ф. Кони приветствовал Советскую власть, внес свой посильный вклад в культурное строительство Советской страны и умер (в 1927 году на 84 году жизни), окруженный признанием и уважением народа.
Воспоминания А, Ф. Кони «На жизненном пути» дают живое и яркое представление о многих деятелях русской литературы, в том числе л о Гончарове.
У людей, мало знавших Гончарова, складывалось впечатление о нем, как о человеке угрюмом, неразговорчивом. Но вот что пишет А. Ф. Кони: «Этот, как он сам себя называл, «угрюмый нелюдим», – бывал жив, остроумен и даже весел, когда оставался вдвоем или в самом небольшом кружке… Не менее милым собеседником бывал Гончаров за своими многолетними обедами вдвоем в «Ноге! пе Ргапсе» ‘, у Полицейского моста, и в кружке сотрудников «Вестника Европы» за еженедельными обедами у покойного Стасюлевича. Здесь, ничем не стесняемый и согреваемый атмосферой искренней приязни, он иногда подолгу вызывал особое внимание слушателей своими экскурсами в область литературы или искусства. Скрестив перед собою пальцы красивых рук, приветливо смотря на окружающих, он оживлялся, и в глазах его появлялся давно уже, казалось, потухший блеск. Так продолжалось многие-многие годы…»
Интересна и заметка о Гончарове тех лет писателя П. Д. Боборыкина: «Он показался мне, – вспоминает Боборыкин, – очень похожим на тогдашние его портреты, и смотрел моло
же своих лет. Ему было уже под шестьдесят. Ходил он бодро, крупной походкой, сохранившейся до глубокой старости; седины очень мало, по тону и манерам не похожий ни на чиновника, чем он долго был, ни на артиста, ни на помещика, а скорее на типичного петербургского жителя, вроде образованного и воспитанного представителя какой-нибудь фирмы, или человека, имеющего почетное звание в каком-нибудь благотворительном обществе. Профессиональным писателем он совсем не смотрел, и только его разговор, даже касаясь предметов обыденных, мелких подробностей заграничной жизни, облекался в очень литературную форму, полон был замечаний, тонко продуманных и хорошо выраженных».
Другие сочинения по этому произведению
«Замысел Гончарова был шире. Он хотел нанести удар вообще современному романтизму, но не сумел определить идеологический центр. Вместо романтизма он осмеял провинциальные потуги на романтизме» (по роману Гончарова "Обыкновенная история" И.А.Гончарова «Утрата романтических иллюзий» (по роману «Обыкновенная история») Автор и его герои в романе «Обыкновенная история» Автор и его герои в романе