Борис Леонидович Пастернак


Биография
Биография писателя
Произведения
10 произведения
Сочинения
116 сочинений

«Воинский подвиг в военной лирике Пастернака»

Сочинение



В Великую Отечественную войну Россия переживает тяжкие испытания и побеждает зло. Военные сюжеты трактовались поэтом, по сути, в христианском ключе. Война – конфликт «душегубов» и «русской судьбы безбрежной». Захватчики виновны перед родиной поэта в новозаветном грехе, они повторили преступление Ирода в Вифлееме: «Детей разбуженных испуг Вовеки не простится», «Мученья маленьких калек Не смогут позабыться» («Страшная сказка»); «И мы всегда припоминали Подобранную в поле девочку, Которой тешились канальи» («Преследование»). В стихах о войне звучит тема грядущего наказания за насилие над детьми: враг «поплатится», ему «зачтется», ему «не простится», «должны нам заплатить обидчики».

Вражеская авиация – «ночная нечисть» («Застава»). Души принесших в жертву свои жизни в битве с «нечистью», с врагом, обретают бессмертие. Тема жертвенности и бессмертия души – одна из главных в цикле «Стихи о войне». В стихотворении «Смелость» безымянные герои, не причисленные к живым, уносили свой подвиг «в обитель громовержцев и орлов»; в стихотворении «Победитель» всему Ленинграду выпал «бессмертный жребий». Сапер, герой с «врожденной стойкостью крестьянина», погиб, но успел выполнить боевое задание – подготовил в заграждениях пробоину, сквозь которую «сраженье хлынуло»; товарищи положили его в могилу – и время не остановилось, артиллерия заговорила «в две тысячи своих гортаней»: «В часах задвигались колесики. Проснулись рычаги и шкивы»; такие саперы «своей души не экономили» и обретали бессмертие: «Жить и сгорать у всех в обычае, Но жизнь тогда лишь обессмертишь, Когда ей к свету и величию Своею жертвой путь прочертишь» («Смерть сапера»).

Воинский подвиг в военной лирике Б. Пастернака трактовался как подвижничество, которое воины совершали с молитвой в сердце. «В неистовстве как бы молитвенном» мстители устремлялись «за душегубами» («Преследование»), Отчаянные разведчики были защищены от пуль и плена молитвами близких («Разведчики»). В стихотворении «Ожившая фреска» вся земля воспринималась как молебен: «Земля гудела, как молебен Об отвращеньи бомбы воющей, Кадильницею дым и щебень Выбрасывая из побоища»; картины войны ассоциировались с сюжетом монастырской фрески, вражеские танки – со змеем, сам герой – с Георгием Победоносцем: «И вдруг он вспомнил детство, детство, И монастырский сад, и грешников». Характерно, что в черновиках стихотворение сохранилось под названием «Воскресение».

В стихах о войне Б. Пастернак выразил христианское понимание значения человека в истории. В Евангелии его привлекала идея о том, что в царстве Божием нет народов, оно населено личностями. Эти мысли обретут особый смысл в творческой судьбе поэта зимой 1945-1946 годов, когда он приступит к написанию романа «Доктор Живаго». Воспринимавший послереволюционную действительность как мертвый период Б. Пастернак почувствовал в России военной живую жизнь, в которой проявилось и бессмертное начало, и общность личностей.
Стремление утвердить, раскрыть свой образ мира, во многом отличный от того, что предлагала советская, в основе своей атеистическая, философия и литература, определило содержание стихов 1956-1959 годов, которые составили цикл «Когда разгуляется».

Уходя от конфликтности современной жизни, Б. Пастернак творил свой внутренний мир на принципах согласия и покоя. Он словно жил не по закону страны, а по канону вселенной. В стихотворении «Когда разгуляется» моделью стал храм:

Как будто внутренность собора -

Простор земли, и чрез окно

Далекий отголосок хора








Мне слышать иногда дано.



Природа, мир, тайник вселенной,

Я службу долгую твою,

Объятый дрожью сокровенной,

В слезах от счастья отстою.


В «Охранной грамоте» поэт высказывал догадку о том, что только образ поспевает за успехами природы. Поэзия адекватна природе, поэтому она – средство постижения сути мира. Вот почему лирический герой его стихотворения «Во всем мне хочется дойти...» стихи разбил бы, как сад, внес бы в них «дыханье роз, Дыханье, мяты, Луга, осоку, сенокос, Грозы раскаты». Поэзия – помощница в постижении «сущности протекших дней», «свойств страсти», «сердечной смуты». В стихотворении «Без названия» – та же тема адекватности творчества природе: «Недотрога, тихоня в быту, Ты сейчас вся огонь, вся горенье. Дай запру я твою красоту В темном тереме стихотворенья». Об этом же – в «Быть знаменитым некрасиво...»: через поэзию можно «Привлечь к себе любовь пространства, Услышать будущего зов»; истинная поэзия выражает живую жизнь, ложная, с шумихой и успехом, – мертвую, архивную.

Сама форма стихотворения с символическим названием «Ева» передает первоначальный процесс познания сути мира. Узнавание начинается с ассоциаций, сравнений, догадок. В форме «Евы» запечатлено интуитивное постижение мира, когда еще нет ясности определений. Стихотворение выстраивается на цепочках метафор и сравнений: полдень «закинул облака в пруды», словно это переметы рыболова; небосвод тонет, как невод, и в это небо, точно в сети, – плывет толпа купальщиков; кольца пряжи вьются, как ужи, – словно в мокром трикотаже скрывался «искуситель-змей»; женщина – «как горла перехват». Эта же условность, неопределенность присутствует и в стихотворении «Человек»: «Ты создана как бы вчерне, Как строчка из другого цикла, Как будто не шутя во сне Из моего ребра возникла». В стихотворении-метафоре «Июль» окружающий мир – нечто невещественное, абстрактное, не поддающееся конкретике определений: июль – привидение, домовой, жилец, тени. Но вот условность уступает место ясности, мир становится прозрачен, определенен, един, постижим. Все явления природы и быта, все действия героев просты, привычны, покойны, они соотнесены с гармонией бытия. Таков мир в стихотворениях «По грибы» («плетемся по грибы», «по щиколку в росе», «гриб прячется за пень», «набиты кузовки»), «Тишина» (лось «выходит на дорог развилье», «средь заросли стоит лосиха», «лосиха ест лесной подсед», «болтается на ветке желудь»), «Стога» (снуют стрекозы, «колхозницы смеются с возу», «земля душиста и крепка»). Повседневное, привычное бытие выстраивается в стихах Пастернака в круговращенье «рождений, скорбей и кончин» («Хлеб»), в «дни солнцеворота», в бесконечность Божьего мира, в котором «и дольше века длится день» («Единственные дни»).