«Певец сам Осип Мандельштам хор миллионы убитых задешево»

Истребления Человека Человеком и находит свой апофеоз в строках —
\"Аравийское месиво, крошево ...\" Тема Апокалипсиса, конца Жизни — ЭТО
ЗРЕНИЕ ПРОРОКА СМЕРТЕЙ Тема Неизвестного Солдата ... Она впервые появилась в черновом (каком по счету?) варианте \"Солдата\". Надежда Мандельштам спросила О. МАНДЕЛЬШТАМ: \"На что тебе сдался этот
\"неизвестный солдат\"? Он ответил, что может, он сам — неизвестный солдат.
Личная тема, проявившаяся в последней строфе — \"Я рожден в ночь с второго
на третье Января...\" — начинается именно с неизвестного солдата — \"И в
своей знаменитой могиле неизвестный положен солдат\".
Тема ласточки... Ласточка (как и щегол) — сквозная тема в творчестве
Мандельштама. В черновом варианте \"Солдата\" она звучала как \"смертоносная
ласточка\". Но затем была отвергнута Поэтом и появились такие окончательные
строки

Научи меня, ласточка хилая,

Разучившаяся летать,

Как мне с этой воздушной могилой

Без руля и крыла совладать...

Иносказательно, — это тема авиации, воздушной катастрофы, погибающего
летчика ... и похороны летчика, т.е. себя

Не мучнистой бабочкой белой

В землю я земной прах верну —

Я хочу, чтоб мыслящее тело

Превратилось в улицу, в страну:

Позвоночное, обугленное тело,

Сознающее свою длину.

Поэт ассоциирует себя с летчиком — сначала \"холод пространства
бесполого\", а потом беспамятство, быстро просмотренная Жизнь и \"свист
разрываемой марли\"

Дальше — еще не припомню — и дальше как будто

Пахнет немного смолою, да кажется, тухлой ворванью...

Это уже там, в запредельном мире...
Каждая ремарка, каждый отсыл к другому, сопряженному стихотворению
показывают сколь сильна, неразрывна, хотя и незаметна на первый взгляд
связь между ними и \"Солдатом\". \"Солдат\" — это некая сердцевина, сердце, от
которого и к которому по невидимым капиллярам движется кровь, соединяя в
общую кровеносную систему практически все позднее (последнее) творчество
Осипа Мандельштама

Я скажу это начерно, шепотом,

Потому что еще не пора,

Достигается потом и опытом

Безотчетного неба игра...

Предтечи ... Тема \"оптовых смертей...\"

Миллионы убитых задешево

Протоптали тропу в пустоте, —

Доброй ночи! всего им хорошего

От лица земляных крепостей!

Неподкупное небо окопное —

Небо крупных оптовых смертей, —

За тобой, от тебя, целокупное,

Я губами несусь в темноте...

В первой строфе — какое cострадание, какая истинная любовь ко всем
безвестным — \"Неизвестным Солдатам\" — это в первых двух строчках — и какое
осуждение ко всеобщему равнодушию и отупению — в третьей и четвертой. Даже
некая издевка — \"от лица земляных крепостей\", от которых скоро ничего не
останется, настолько все мнимо, эфемерно, недолговечно именно в силу
вселенского людского равнодушия.

Во второй строфе строчка — \"Я губами несусь в темноте...\" — именно
губами, которые созданы для нежности, для поцелуя. Поэт пытается дыханием
своих губ согреть этот вечный равнодушный Холод целокупного — Неба и Земли
с его мертвыми воздушными ямами и развороченными могилами...
А вот как на ту же тему — у Д.Г. Байрона —

Вседневно тысячи ложились, умирая,

Но увенчала все резня при Ватерлоо

... Не мне писать о бойне той,

Коль в страхе — ангелы, коль даже Вельзевула

Его ж деяние схватило тошнотой,

По горло сытого средь адского разгула:

В исконной жажде зла он собственной рукой

Те отточил мечи — но и его шатнуло ...\"
\"Видение суда\"

Есть также свидетельство Л.В.Кациса Байроновского влияния на саму
идею \"Стихов о неизвестном солдате\", и даже на само построение вещи

Зарыт он без почестей бренных

Врагами в сыпучий песок,

Лежит на нем камень тяжелый,

Чтоб встать он из гроба не мог.

И в час его грустной кончины,

В полночь, как свершается год,

К высокому берегу тихо

Воздушный корабль пристает.

Но спят усачи — гренадеры —

В равнине, где Эльба шумит,

Под снегом холодной России,

Под знойным песком пирамид.
\"Воздушный корабль.\"

Какая трогательная прелестная картина встает перед нами — \"К высокому
берегу тихо Воздушный корабль пристает ...\" — сколько спокойной,
умиротворяющей романтики в этих строчках. И даже Смерть не нарушает общей
гармонии, органически присутствуя как некий вечный Сон.

Воистину сам XIX век с его относительным равновесием, с его устоями,
с его \"воздушными кораблями\" и \"одинокими парусниками\", которые еще только
ищут бури — сам XIX век спит под этим камнем. Мир еще окончательно не сошел
с ума, и гренадеры, пусть без почестей, но по-человечески похоронены. Их не
забыли живущие, даже Боги помнят о них и \"тихо\" навещают...

В стихотворении Мандельштама все ровно наоборот. Хотя тема и дикция
двух строчек совпадает как будто — \"Зарыт он без почестей бренных Врагами в
сыпучий песок...\" и \"И в своей знаменитой могиле Неизвестный положен солдат
...\" Но Буря уже грянула, \"корабль\" (отнюдь не воздушный) идет ко дну,
каждый как может в одиночку спасает свою, теперь ничего не стоящую жизнь.
Знаменитая могила \"неизвестного солдата\" — просто развороченный ров, не
засыпанный землей ... Это в стихах. А в жизни — даже думать об этом
страшно, но думать надо! — бесчисленные \"братские\" могилы, до верху
заполненные (а точнее, закиданные) мертвыми телами с биркой на ноге — рабы
ГУЛАГа — уничтоженные не на поле брани, а за торжество идеологии, \"как
враги народа\", т.е. враги этой безумной идеологии — лежат ни в чем не
повинные, кроме может того, что их угораздило родиться в XX веке, лежат
уничтоженные во имя светлого будущего.

Еще раз отметим лишь роковое противостояние этих двух произведений
яркими образами — \"воздушный корабль\" — \"воздушная могила\", с которой не
совладать...


И за Лермонтова Михаила

Я отдам тебе строгий отчет,

Как сутулого учит могила

И воздушная яма влечет.