«Поэзия О. Э. Мандельштама»

Я люблю стихи Мандельштама за их действительно детскую свежесть и чистоту:
За радость тихую дышать и жить Кого, скажите, мне благодарить?
Детскость подталкивала его на решение очень оригинальных, если не сказать — чудаковатых задач в своей поэзии. Он, например, пытался превратить в поэзию грамматику. Он утверждал малообъяснимое: по Мандельштаму выходило, что Гомер чем непонятнее — тем прекраснее. Увлечение античной поэзией вдохновляло его на стихи о золотом руне и странствиях Одиссея:
И покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.
Как видим, в стихах Мандельштама не меньше «эллинства», чем у знатока античной поэзии Вяч. Иванова, хотя тот был многоученым, а Мандельштам надеялся только на свою интуицию сочинение с аллсоч.ру © 2005 и душу.
Поэт любил смотреть на судакские горы, на мыс Меганом. О мысе он написал прекрасные стихи, полные тайны и волшебства:
Туда душа моя стремится За мыс туманный Меганом, И черный парус возвратится Оттуда после похорон.
Между тем личная жизнь поэта была полна тревог и несчастий.
Хочу привести один известный мне из мемуаров случай о написании поэтом одного прекрасного стихотворения. Этот случай многое сказал мне о поэзии Мандельштама и о нем самом. Летом 1916 года после личной трагедии он написал одно из лучших своих стихотворений:
Не веря воскресенья чуду, На кладбище гуляли мы. Ты знаешь, мне земля повсюду Напоминает те холмы.
С написанием второй строфы получилась любопытная история. Две ее последние строки у поэта возникли сразу:
Где обрывается Россия
Над морем черным и глухим...
Но первых двух строк он не мог придумать — слишком сильные были стихи в концовке. Поэт долго мучился. Как музыкант, начинал «играть» стихотворение сначала. Но тщетно. Стихотворение так и осталось с «воздухом» вместо этих двух строк.
Здесь интересен нравственный момент. Поэт Мандельштам не сидел на поэзии, как на сундуке с драгоценностями. Он осознавал ее как общее человеческое благо. Мне кажется, это чувство сослужило бы добрую службу человечеству, если бы было широко распространено среди людей самых разных устремлений и профессий.
Многие благородные качества его души родились у Мандельштама из его любви к русской классической поэзии. В его стихах ощущается дух Тютчева:
Когда Психея-жизнь спускается к теням,
В полупрозрачный лес, вослед за Персефоной,
Слепая ласточка бросается к ногам
С стигийской нежностью и веткою зеленой.
Приведу также и последнюю строфу этого стихотворения как пример высочайшего поэтического мастерства поэта:
И в нежной сутолке не зная, что начать, Душа не узнает прозрачные дубравы, Дохнет на зеркало и медлит передать Лепешку медную с туманной переправы.
Известно, что Мандельштам писал очень мало, но зато, как говорится, из его стихов слова не выкинешь. Он по праву считается одним из лучших поэтов «серебряного века». Судьба его была трагичной, как и у всех его собратьев по времени. Но мне хочется видеть этого поэта таким, каким его однажды увидел и зарисовал в своей памяти Артур Лурье: «Мандельштам был смешлив и очень ласков; близких своих друзей он любил гладить по лицу с нежностью, ничего не говоря и глядя на них сияющими и добрыми глазами».