«Эстетические предпосылки в творчестве Золя»
Сочинение
«Тереза Ракен» писалась непосредственно после выхода в свет сборников «Что мне ненавистно» и «Мой Салон». Работая над ней, Золя готовил к печати «Эдуарда Мане». Роман создавался в атмосфере литературной борьбы Золя-теоретика за новое направление в литературе и живописи. Это был момент громадного интеллектуального напряжения в творческой жизни молодого литератора. Мы видели, что, окончательно отказавшись от романтической традиции, он пытается найти в это время новые художественные формулы, которые должны доказать возможность объединения «подлинного реализма» с личным своеобразием таланта. Этим требованиям, в его представлении, отвечают и Шекспир (переписка), и Бальзак («Что мне ненавистно»), и, конечно, Гонкуры. А кроме того, Флобер. Золя писал о нем в «хронике» для «Эвенман» (25.УШ 1866): «Это самый мощный дух нашей эпохи». Он нашел «подлинное искусство века». «Придя после Бальзака, Флобер занял на вершинах литературы особое место». «Каждое его произведение — событие, которое потрясает». «Титул Флобера — гений свободный и личный»
Восхищение Гонкурами и Флобером отвечало также третьему элементу своеобразной эстетической формулы Золя: правда, оригинальность, научность. В середине 60-х годов Золя охвачен глубоким интересом к естествознанию и точным наукам. Тождество между методологией ученого и методологией писателя представляется ему аксиомой. Он пишет в той же хронике: Флобер — «это поэт-химик, поэт-механик, который удовлетворяется анализом фактов моральных и физических, объясняя их темпераментом и средой». «Его гений аналитика и художника помог Флоберу проникнуть в самую глубь человеческой натуры и показать нам ее скрытый механизм».
Золя-искатель всегда доводит идеи, которые считает эффективными, до крайности, до абсолюта. Определение «нового романа» в его трактовке 1866 года звучит следующим образом: романист-аналитик — «прежде всего ученый, ученый, исследующий моральные явления. Он производит секцию человека, изучает игру страстей, исследует каждое волокно, подвергает анализу весь организм. Зондируя человеческие раны, он не ощущает подобно хирургу ни стыда, ни отвращения. Для него важна только истина... Современные науки снабдили его орудием анализа и экспериментального метода... Писатель поступает как наши химики и математики: разлагает действие на первоэлементы, определяет их причины, выясняет результаты... факты приводят его к исследованию влияния среды на отдельную личность. Он вполне заслуживает названия доктора моральных наук.
Изменился также характер романа. Теперь не нужно больше придумывать сложных историй, полных драматического неправдоподобия, чтобы поразить читателя; речь идет исключительно о регистрации человеческих документов, обнажении механизма тела и души. Фабула упрощается; героем может быть первый встречный... Сколько людей, столько тем, потому что под воздействием одного и того же возбудителя каждый организм ведет себя иначе. Достаточно собрать вместе несколько человеческих существ, противопоставить их одно другому и изучать потрясения, которые в них наступят. ...Таким образом, воображением художника руководит истина...».
Восхищение Гонкурами и Флобером отвечало также третьему элементу своеобразной эстетической формулы Золя: правда, оригинальность, научность. В середине 60-х годов Золя охвачен глубоким интересом к естествознанию и точным наукам. Тождество между методологией ученого и методологией писателя представляется ему аксиомой. Он пишет в той же хронике: Флобер — «это поэт-химик, поэт-механик, который удовлетворяется анализом фактов моральных и физических, объясняя их темпераментом и средой». «Его гений аналитика и художника помог Флоберу проникнуть в самую глубь человеческой натуры и показать нам ее скрытый механизм».
Золя-искатель всегда доводит идеи, которые считает эффективными, до крайности, до абсолюта. Определение «нового романа» в его трактовке 1866 года звучит следующим образом: романист-аналитик — «прежде всего ученый, ученый, исследующий моральные явления. Он производит секцию человека, изучает игру страстей, исследует каждое волокно, подвергает анализу весь организм. Зондируя человеческие раны, он не ощущает подобно хирургу ни стыда, ни отвращения. Для него важна только истина... Современные науки снабдили его орудием анализа и экспериментального метода... Писатель поступает как наши химики и математики: разлагает действие на первоэлементы, определяет их причины, выясняет результаты... факты приводят его к исследованию влияния среды на отдельную личность. Он вполне заслуживает названия доктора моральных наук.
Изменился также характер романа. Теперь не нужно больше придумывать сложных историй, полных драматического неправдоподобия, чтобы поразить читателя; речь идет исключительно о регистрации человеческих документов, обнажении механизма тела и души. Фабула упрощается; героем может быть первый встречный... Сколько людей, столько тем, потому что под воздействием одного и того же возбудителя каждый организм ведет себя иначе. Достаточно собрать вместе несколько человеческих существ, противопоставить их одно другому и изучать потрясения, которые в них наступят. ...Таким образом, воображением художника руководит истина...».