«Определения и образы природы в произведениях Тургенева»
Сочинение
Тургенев в основном приходит к печальному выводу о ее несовместимости с \"современным\", тщетно взывающим к ее материнскому участию человеком. Однако эта общая формула, как часто бывает у больших художников, не покрывает всех взаимоотношений тургеневского героя с природой, которые мы находим на страницах рассказов, повестей и романов писателя.
И \"Записки охотника\", крестьянские герои которых показаны как раз в духовном единении с природой, не исключение. Подобное же сопряжение с природной жизнью, обогащающее обе стороны, переживают в определенные моменты и тургеневские персонажи из \"культурного слоя\" России. Вот о таком моменте вспоминает, обращаясь к Марье Александровне, Алексей Петрович (\"Переписка\"): \"Помните ли вы наши безмолвные вечерние прогулки вчетвером вдоль ограды вашего сада, после какого-нибудь долгого, теплого, живого разговора? Помните ли вы те благодатные мгновения? Природа ласково и величаво принимала нас в свое лоно. Мы входили, замирая, в какие-то блаженные волны. Кругом вечерняя заря разгоралась внезапным и нежным багрянцем; от заалевшегося неба, от просветленной земли, отовсюду, казалось, веяло огнистым и свежим дыханием молодости, радостным торжеством какого-то бессмертного счастья; заря пылала; подобно ей, тихо и страстно пылали восторженные наши сердца, и мелкие листья молодых деревьев чутко и смутно дрожали над нами, как будто отвечая внутреннему трепету неясных чувств и ожиданий в нас\".
А вот схожий фрагмент в \"Дневнике лишнего человека\": \"Мы с Лизой первые вышли на край рощи... Мы вышли, остановились, и оба невольно прищурили глаза: прямо против нас, среди раскаленного тумана, садилось багровое, огромное солнце. Полнеба разгоралось и рдело; красные лучи били вскользь по лугам, бросая алый отблеск даже на тенистую сторону оврагов, ложились огнистым свинцом по речке... Мы стояли, облитые горячим сиянием.
Я вскрикнул от восторга и тотчас обратился к Лизе. Она глядела прямо на солнце. Помнится, пожар зари отражался маленькими огненными пятнышками в ее глазах. Она была поражена, глубоко тронута\". Аналогичный момент есть и в повести \"Вешние воды\" (1872), где внезапно налетевший вихорь ветра бросил друг к другу Джемму и Санина, как бы соединив их в первом поцелуе. Во всех этих фрагментах тургеневских текстов природа одухотворяется, а человек обретает естественную полноту своего существа. Но не только. Свободная причастность жизни природы с ее бесконечностью и универсальностью позволяет героям Тургенева в такие мгновения вполне преодолеть и \"свое одиночество, свою слабость, свою случайность\".
Намного богаче своей общей идеи, как она сформулирована рассказчиком, тайна природы и в повести \"Поездка в Полесье\". В ней явственны два разнородных начала, персонифицированные двумя в свою очередь несхожими жителями села Святое, крестьянами-охотниками Ефремом и Егором. Первое развивает зачин произведения. По мере погружения в недра Полесья сердце его героя все больше сжималось от впечатления \"чего-то мертвенного, хотя и величавого\", а оставленный своими спутниками, он впрямь \"почуял веяние смерти\": \"я ощутил, я почти осязал ее непрестанную близость. Хоть бы один звук задрожал, хотя бы мгновенный шорох поднялся в неподвижном зеве обступившего меня бора! Я снова, почти со страхом, опустил голову; точно я заглянул куда-то, куда не следует заглядывать человеку...\".
Окруженный чуждой ему стихией, рассказчик не находит душевной опоры и в воспоминаниях о своей прошедшей жизни, кажущейся бессмысленной: \"О, жизнь, жизнь, куда, как ушла ты так бесследно? Как выскользнула ты из крепко стиснутых рук? Ты ли меня обманула, я ли не умел воспользоваться твоими дарами?\". Но появляется Егор (от греч. \"земледелец\" и в честь святого Георгия Победоносца), человек с \"важностью статного оленя\", стоящий \"лицом к лицу с печальной и строгой природой этого нелюдимого края\", и вместе с тем убежденный христианин (\"...он ничего без креста не начинал\"). Он принес герою воды из \"колодезя\", т.е. воды живой (\" - Вот вам вода, - раздался за мной звучный голос Егора, - пейте с богом\"), которой в русских сказках вслед за мертвой кропят погибшего человека, чтобы он ожил. Так случилось и с культурным героем \"Поездки...\". \"Я, - говорит он, - невольно вздрогнул: живая эта речь поразила меня, радостно потрясла все мое существование\". Он с увлечением идет с Егором в лес, и они бродят там \"долго, до вечера\", ибо оба чувствуют уже не враждебность его, а некую духовную сродственность себе.
В лесу проводит целые дни и ночи, однако, и Ефрем (от др. -евр. \"плодовитый\"), не христианин, а язычник, аморалист. (\"Да он никого не боится. Да вы посмотрите на него: по финазомии бестиян, с носу виден\", - говорит о нем его односельчанин Кондрат, и на самом деле \"нос имел он длинный и острый, крупные губы и жидкую бородку. Его голубые глаза так и бегали, как живчики\"),\"вор и плут\", взявший верх даже над местным дьячком и одурачивший самого станового пристава. Это в прямом смысле слова леший, злой \"дух\" полесской природы, с которым \"целой вотчине\" не справиться . Это и другая грань Полесья, враждебная человеческой духовности в той же мере, что и смерть.
В скрытом противостоянии Егора и Ефрема как олицетворений разных начал природы - \"оцельняющего\" (М. Бахтин) человека и подавляющего его - преимущество в тургеневской повести остается все-таки за первым хотя бы потому, что изображением \"спокойного и важного, как всегда\" Егора, который, \"казалось, задумался и глядел куда-то вдаль...\", повесть и заканчивается. Правда, вне сомнения доброе отношение природы к Егору автобиографический герой-рассказчик \"Поездки в Полесье\" все-таки счел необходимым мотивировать тем, что этот крестьянин-христианин \"умеет не жаловаться. То есть свои глубокие переживания не обнажает.
Удручающему безразличию природы к человеку, как оно показано в процитированной выше миниатюре \"Природа\", разительно противостоит ее воистину жизнетворная сила, воспетая Тургеневым в другом прозаическим стихотворении - \"Дрозд I\" (1877). Здесь \"маленькая птица\" звуками своего переливчатого предрассветного пения сняла давящую безнадежность с души своего благодарного слушателя: \"Они дышали вечностью, эти звуки - всей свежестью, всем равнодушием, всею силою вечности. Голос самой природы слышался мне в них, тот красивый, бессознательный голос, который никогда не начинался и не кончится никогда\".
В целом природа в творчестве Тургенева - стихия настолько же жизнеутверждающая и с жизнью примиряющая, как и прекрасная, вопреки ее кратковременности у тургеневских героев, высокая любовь, обаяние одухотворенной женщины и гармония искусства, сила \"могучего, правдивого и свободного\" русского языка и очарование Родины. Подобно всем опорным бытийным ценностям автора и центральных персонажей \"Аси\", \"Дворянского гнезда\", \"Накануне\", \"Отцов и детей\", \"Песни торжествующей любви\", она в своем отношении к тургеневскому \"современному человеку\" отнюдь не однозначна, но, как и они, позволяет и помогает ему ощутить себя Личностью.
И \"Записки охотника\", крестьянские герои которых показаны как раз в духовном единении с природой, не исключение. Подобное же сопряжение с природной жизнью, обогащающее обе стороны, переживают в определенные моменты и тургеневские персонажи из \"культурного слоя\" России. Вот о таком моменте вспоминает, обращаясь к Марье Александровне, Алексей Петрович (\"Переписка\"): \"Помните ли вы наши безмолвные вечерние прогулки вчетвером вдоль ограды вашего сада, после какого-нибудь долгого, теплого, живого разговора? Помните ли вы те благодатные мгновения? Природа ласково и величаво принимала нас в свое лоно. Мы входили, замирая, в какие-то блаженные волны. Кругом вечерняя заря разгоралась внезапным и нежным багрянцем; от заалевшегося неба, от просветленной земли, отовсюду, казалось, веяло огнистым и свежим дыханием молодости, радостным торжеством какого-то бессмертного счастья; заря пылала; подобно ей, тихо и страстно пылали восторженные наши сердца, и мелкие листья молодых деревьев чутко и смутно дрожали над нами, как будто отвечая внутреннему трепету неясных чувств и ожиданий в нас\".
А вот схожий фрагмент в \"Дневнике лишнего человека\": \"Мы с Лизой первые вышли на край рощи... Мы вышли, остановились, и оба невольно прищурили глаза: прямо против нас, среди раскаленного тумана, садилось багровое, огромное солнце. Полнеба разгоралось и рдело; красные лучи били вскользь по лугам, бросая алый отблеск даже на тенистую сторону оврагов, ложились огнистым свинцом по речке... Мы стояли, облитые горячим сиянием.
Я вскрикнул от восторга и тотчас обратился к Лизе. Она глядела прямо на солнце. Помнится, пожар зари отражался маленькими огненными пятнышками в ее глазах. Она была поражена, глубоко тронута\". Аналогичный момент есть и в повести \"Вешние воды\" (1872), где внезапно налетевший вихорь ветра бросил друг к другу Джемму и Санина, как бы соединив их в первом поцелуе. Во всех этих фрагментах тургеневских текстов природа одухотворяется, а человек обретает естественную полноту своего существа. Но не только. Свободная причастность жизни природы с ее бесконечностью и универсальностью позволяет героям Тургенева в такие мгновения вполне преодолеть и \"свое одиночество, свою слабость, свою случайность\".
Намного богаче своей общей идеи, как она сформулирована рассказчиком, тайна природы и в повести \"Поездка в Полесье\". В ней явственны два разнородных начала, персонифицированные двумя в свою очередь несхожими жителями села Святое, крестьянами-охотниками Ефремом и Егором. Первое развивает зачин произведения. По мере погружения в недра Полесья сердце его героя все больше сжималось от впечатления \"чего-то мертвенного, хотя и величавого\", а оставленный своими спутниками, он впрямь \"почуял веяние смерти\": \"я ощутил, я почти осязал ее непрестанную близость. Хоть бы один звук задрожал, хотя бы мгновенный шорох поднялся в неподвижном зеве обступившего меня бора! Я снова, почти со страхом, опустил голову; точно я заглянул куда-то, куда не следует заглядывать человеку...\".
Окруженный чуждой ему стихией, рассказчик не находит душевной опоры и в воспоминаниях о своей прошедшей жизни, кажущейся бессмысленной: \"О, жизнь, жизнь, куда, как ушла ты так бесследно? Как выскользнула ты из крепко стиснутых рук? Ты ли меня обманула, я ли не умел воспользоваться твоими дарами?\". Но появляется Егор (от греч. \"земледелец\" и в честь святого Георгия Победоносца), человек с \"важностью статного оленя\", стоящий \"лицом к лицу с печальной и строгой природой этого нелюдимого края\", и вместе с тем убежденный христианин (\"...он ничего без креста не начинал\"). Он принес герою воды из \"колодезя\", т.е. воды живой (\" - Вот вам вода, - раздался за мной звучный голос Егора, - пейте с богом\"), которой в русских сказках вслед за мертвой кропят погибшего человека, чтобы он ожил. Так случилось и с культурным героем \"Поездки...\". \"Я, - говорит он, - невольно вздрогнул: живая эта речь поразила меня, радостно потрясла все мое существование\". Он с увлечением идет с Егором в лес, и они бродят там \"долго, до вечера\", ибо оба чувствуют уже не враждебность его, а некую духовную сродственность себе.
В лесу проводит целые дни и ночи, однако, и Ефрем (от др. -евр. \"плодовитый\"), не христианин, а язычник, аморалист. (\"Да он никого не боится. Да вы посмотрите на него: по финазомии бестиян, с носу виден\", - говорит о нем его односельчанин Кондрат, и на самом деле \"нос имел он длинный и острый, крупные губы и жидкую бородку. Его голубые глаза так и бегали, как живчики\"),\"вор и плут\", взявший верх даже над местным дьячком и одурачивший самого станового пристава. Это в прямом смысле слова леший, злой \"дух\" полесской природы, с которым \"целой вотчине\" не справиться . Это и другая грань Полесья, враждебная человеческой духовности в той же мере, что и смерть.
В скрытом противостоянии Егора и Ефрема как олицетворений разных начал природы - \"оцельняющего\" (М. Бахтин) человека и подавляющего его - преимущество в тургеневской повести остается все-таки за первым хотя бы потому, что изображением \"спокойного и важного, как всегда\" Егора, который, \"казалось, задумался и глядел куда-то вдаль...\", повесть и заканчивается. Правда, вне сомнения доброе отношение природы к Егору автобиографический герой-рассказчик \"Поездки в Полесье\" все-таки счел необходимым мотивировать тем, что этот крестьянин-христианин \"умеет не жаловаться. То есть свои глубокие переживания не обнажает.
Удручающему безразличию природы к человеку, как оно показано в процитированной выше миниатюре \"Природа\", разительно противостоит ее воистину жизнетворная сила, воспетая Тургеневым в другом прозаическим стихотворении - \"Дрозд I\" (1877). Здесь \"маленькая птица\" звуками своего переливчатого предрассветного пения сняла давящую безнадежность с души своего благодарного слушателя: \"Они дышали вечностью, эти звуки - всей свежестью, всем равнодушием, всею силою вечности. Голос самой природы слышался мне в них, тот красивый, бессознательный голос, который никогда не начинался и не кончится никогда\".
В целом природа в творчестве Тургенева - стихия настолько же жизнеутверждающая и с жизнью примиряющая, как и прекрасная, вопреки ее кратковременности у тургеневских героев, высокая любовь, обаяние одухотворенной женщины и гармония искусства, сила \"могучего, правдивого и свободного\" русского языка и очарование Родины. Подобно всем опорным бытийным ценностям автора и центральных персонажей \"Аси\", \"Дворянского гнезда\", \"Накануне\", \"Отцов и детей\", \"Песни торжествующей любви\", она в своем отношении к тургеневскому \"современному человеку\" отнюдь не однозначна, но, как и они, позволяет и помогает ему ощутить себя Личностью.