«Демократическая направленность произведений Лермонтова»

Лермонтов самостоятельно подошел к своим источникам, не следуя прямо пи одному из них. У Карамзина Иван Грозный только деспот и тиран, жестокость которого историк объяснял извращенностью его натуры. В фольклоре, в частности в исторической песне о Мастрюке, царь стоит на стороне народа, справедливо соблюдая условия кулачного боя, в котором простые люди, братья Борисовичи, победили и унизили брата его жены, Мастрюка. В ответ на жалобы царицы, которая требует их наказания, Грозный отвечает:

*
Не то дорого, что татарин похваляется,
*
А то дорого, что русак тешится…

В лермонтовской же «Песне…» Иван Васильевич нарушает правила кулачного боя, им же самим объявленные («Кто побьет кого, того царь наградит, А кто будет побит, тому бог простит»), и казнит Степана Калашникова.

В своей поэме Лермонтов воспроизводит некоторые жанровые особенности народных исторических песен. Изложение ведется от лица гусляра-скомороха. «Песня…» начинается с запевки и кончается прославлением, поэт использует отдельные мотивы, ситуации, обороты речи, воспроизводит слог и стих фольклорных произведений. Однако эти элементы формы органически служат для выражения лермонтовской идеи, решению главной задачи — показать объективное значение деспотизма для народа. В итоге, по Белинскому, «вымышленная быль» «Песни…» оказалась «достовернее всякой действительности, несомненное всякой истории». «Наш поэт,— писал Белинский,— вошел в царство народности, как ее полный властелин, и, проникнувшись ее духом, слившись с нею, он показал только свое родство с нею, а не тождество…».

В «Песне…» Лермонтов, таким образом, проявил совершенно новое отношение к фольклорным источникам, прежде незнакомое нашей литературе, но вместе с тем развивавшее дальше то, что было уже достигнуто Пушкиным.

В соответствии с передовыми тенденциями литературы своего времени Жуковский в балладах обратился к народному творчеству и народной обрядности, подчиняя их своим, далеким от сущности народной жизни представлениям. Пушкин передал в «Руслане и Людмиле» общий жизнеутверждающий дух народной поэзии, а затем в своих сказках бережно и точно воспроизвел произведения устного народного творчества, лишь подвергнув их литературной обработке. Лермонтов в «Песне…», опираясь на народную поэзию, обогатил ее близкой народу идеей борьбы за достоинство человека, вскрыл объективную роль деспотизма, всегда враждебного народу. Тем самым Лермонтов подготовил творчество Некрасова, насытившего использованную им народную поэзию идеями, осознанно выражавшими общественно-политические чаяния народа.

Поэма Лермонтова всем своим содержанием противостояла господствовавшим тогда взглядам на народ, выраженным как в насаждавшейся Николаем I и его приспешниками теории «официальной народности», так и в начинавшейся уже в это время оформляться славянофильской концепции Киреевских, Аксаковых, А. Хомякова. Реакционной трактовке русского народа в поэме Лермонтова противостоит декабристское утверждение активного характера русского человека, смело идущего на борьбу за свое чувство, достоинство, честь. Лермонтов обнаруживает эти качества в демократической среде, в то время как в декабристской поэзии они изображались как присущие русскому человеку вообще. Впрочем, уже в декабристской литературе можно найти ситуацию, воспроизведенную Лермонтовым на русском историческом материале в «Песне про купца Калашникова…»: мы говорим о романтической повести А. Бестужева «Ревельский турнир» (1825), где купец Эдвин побеждает барона Унгера.Использование формы народной песни содействовало народности лермонтовской поэмы, ее реализму. Реализм проявляется в «Песне…» не в отдельных, картинах — царского пира, купеческого быта или кулачного боя. Реалистические сцены постоянно встречались и в романтических произведениях. Достаточно вспомнить «Кавказского пленника» Пушкина. Реализм «Песни…» — в мотивированности поведения ее героев, в том, что своеволие опричника и благородное мужество удалого купца общественно обусловлены, в строгом следовании внутренней логике сложных и противоречивых характеров: убийца-самодержец, который, однако, не мог не признать достоинств Калашникова; искренне и страстно влюбленный Кирибеевич, нарушивший обычай и оскорбивший любимую, рвущийся на поле брани, где «злы татаровья» помогут ему заглушить страсть; Калашников, без колебания мстящий за поругание горячо любимой жены, мужественно идущий на казнь.

Но и в любовно-семейных событиях с исключительной яркостью выступают герои «Песни…». Белинский справедливо восторгался тем, как «резко, во всем страшном величии, выказывается колоссальный образ Грозного». Подобно «молодецким головам» ранних поэм, и Кирибеевича отличает «молодечество», что отмечал уже Белинский. У Калашникова же и «сердце молодецкое», и «грудь молодецкая».

Как и герой «Исповеди», который во имя любви решился согрешить, «отвергнув все, закон и честь», Кирибеевич дерзко нарушает святость брака. Однако любовь Кирибеевича,—справедливо писал Белинский,— не шуточное дело, не простое волокитство, но «страсть натуры сильной, души могучей»1. Белинский очень верно вскрыл основу трагедии Кирибеевича: «Он вышел из-под опеки естественной нравственности своего общества, а другой, более высшей, более человеческой, не приобрел». Именно потому образ Кирибеевича был близок лермонтовской действительности. В этом противоречивый положительный и одновременно отрицательный объективный его смысл. Гораздо значительнее образ Калашникова. Если Кирибеевич борется за любовь, то Калашников — за свою честь, за честь семьи, всего

своего народа. Сам Кирибеевич почувствовал превосходство над ним Калашникова: услышав его слова перед боем, Кирибеевич «Побледнел в лице как осенний снег; Бойки очи его затуманились, Между сильных плеч пробежал мороз, На раскрытых устах слово замерло…». Калашников вышел «на страшный бой, на последний бой», идя «за правду до последнева».

Лермонтов, обратившись к народным истокам жизни, противопоставил всепоглощающей любви героя «Исповеди», Арсения («Боярин Орша»), Кирибеевича, а также эгоистическому стремлению Красинского примкнуть к господствующему кругу нечто более высокое и значительное — чувство чести, чувство человеческого достоинства. Реализм «Песни…» позволил переосмыслить и углубить лермонтовскую трактовку сильной личности, смело, без колебаний и сомнений борющейся за свое утверждение. «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» — значительный шаг в идейном и художественном развитии поэта.

Идея борьбы за правду против коварства деспота была выражена в образах поэмы, опиравшейся на народную историческую песню, и это определило эпичность лермонтовского произведения. Подлинный эпос был недоступен романтикам из-за их субъективизма. Их поэмы (например, юношеские поэмы Пушкина) были лирико-эпическими произведениями. Лермонтов народностью своей «Песни…» вернул русской литературе возможности эпоса. Дальнейшее углубление и расширение эпических возможностей осуществится затем на основе революционно-демократического мировоззрения в поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», которую исторически подготовила «Песня…» Лермонтова. У Лермонтова картина русской жизни показана прежде всего через внутренний облик трех основных характеров, в которых нашли свое отражение’ типические моральные и социальные стороны исторической действительности. В поэме Некрасова действуют уже социальные группы современной России, каждая из которых представлена множеством персонажей, показанных в их – общественной практике.Белинский в свое время верно заметил о Лермонтове: «…прошедшее не могло долго занимать такого поэта: он скоро должен был почувствовать всю бедность и все однообразие его содержания и возвратиться к настоящему, которое жило в каждой капле его крови, трепетало с каждым биением его пульса, с каждым вздохом его груди»1. Как показал опыт «Княгини Литовской», на материале современной действительности невозможно было реалистически раскрыть и утвердить образ цельной личности, борца за независимость и честь человека. Те силы, которые обусловливали подобные характеры, исторически еще не сложились. Они определились позже, на втором этапе освободительной борьбы в России, в революционно-демократическом движении. Но гениальность Лермонтова сказалась и в том, что он продолжал утверждать образ борца за свободу, провидя в нем выражение лишь намечавшейся тогда тенденции нового этапа развития освободительного движения. Однако, чтобы’ изобразить этот характер, ему пришлось после реалистических «Княгини Литовской» и «Песни…» вновь обратиться к романтической поэме. Обогащенный опытом «Песни…», он возвращается к дальнейшему развитию характера, намеченного в «Исповеди» и «Боярине Орше». Так возникает романтическая поэма «Мцыри» (1839), герой которой является «любимым идеалом» Лермонтова’ «его самым ясным или единственным идеалом».

Уже в «Боярине Орше» мотив любви, в котором раскрывался и характер героя «Исповеди», был усилен мотивом свободы. Поведение Мцыри целиком определяется устремленностью к свободе. Арсений («Боярин Орша») заявляет о том, что, томимый тоской по вольности, он задумал «свой край родной навек оставить» и уйти к разбойникам, для которых «людской закон… не свят». Мцыри же, наоборот, «Томим неясною тоской по стороне своей родной». В новую поэму переносятся отдельные словосочетания, целые строчки и даже большие куски из «Исповеди» и особенно из «Боярина Орши», которые помогают последовательно, мотивированно раскрыть внутренний мир героя, его думы и дела. Характер исправления старых стихов и их включения в новый контекст ясен хотя бы на таком примере.