«Гяур»
Открывают поэму строфы о прекрасной природе, раздираемой бурями насилия и произвола Греции, страны героического прошлого, склонившейся под пятой оккупантов: «Вот так и эти острова: / Здесь — Греция; она мертва; / Но и во гробе хороша; / Одно страшит: где в ней душа?» Пугая мирное население цветущих долин, на горизонте возникает мрачная фигура демонического всадника — чужого и для порабощённых, и для поработителей, вечно несущего на себе бремя рокового проклятия («Пусть грянет шторм, свиреп и хмур, — / Все ж он светлей, чем ты, Гяур!»). Символическим предстаёт и его имя, буквально означающее в переводе с арабского «не верящий в бога» и с лёгкой руки Байрона ставшее синонимом разбойника, пирата, иноверца. Вглядевшись в идиллическую картину мусульманского праздника — окончания рамадана, — увешанный оружием и терзаемый неисцелимой внутренней болью, он исчезает.
Анонимный повествователь меланхолически констатирует запустение, воцарившееся в некогда шумном и оживлённом доме турка Гассана, сгинувшего от руки христианина: «Нет гостей, нет рабов с той поры, как ему / Рассекла христианская сабля чалму!» В грустную ламентацию вторгается краткий, загадочный эпизод: богатый турок со слугами нанимают лодочника, веля ему сбросить в море тяжёлый мешок с неопознанным «грузом». (Это — изменившая мужу и господину прекрасная черкешенка Лейла; но ни её имени, ни сути её «прегрешения» знать нам пока не дано.)
Не в силах отрешиться от воспоминаний о любимой и тяжко покаранной им жены Гассан живёт только жаждой мщения своему врагу — Гяуру. Однажды, преодолев с караваном опасный горный перевал, он сталкивается в роще с засадой, устроенной разбойниками, и, узнав в их предводителе своего обидчика, схватывается с ним в смертельном бою. Гяур убивает его; но терзающая персонажа душевная мука, скорбь по возлюбленной, остаётся неутолённой, как и его одиночество: «Да, спит Лейла, взята волной; / Гассан лежит в крови густой… / Гнев утолён; конец ему; / И прочь итти мне — одному!»
Без роду, без племени, отверженный христианской цивилизацией, чужой в стане мусульман, он терзаем тоской по утраченным и ушедшим, а душа его, если верить бытующим поверьям, обречена на участь вампира, из поколения в поколение приносящего беду потомкам. Иное дело — павший смертью храбрых Гассан (весть о его гибели подручный по каравану приносит матери персонажа): «Тот, кто с гяуром пал в бою, / Всех выше награждён в раю!»
Финальные эпизоды поэмы переносят нас в христианский монастырь, где уже седьмой год обитает странный пришелец («Он по-монашески одет, / Но отклонил святой обет / И не стрижёт своих волос».). Принёсший настоятелю щедрые дары, он принят обитателями монастыря как равный, но монахи чуждаются его, никогда не заставая за молитвой.
Причудливая вязь рассказов от разных лиц уступает место сбивчивому монологу Гяура, когда он, бессильный избыть не покидающее его страдание, стремится излить душу безымянному слушателю: «Я жил в миру. Мне жизнь дала / Немало счастья, больше — зла… / Ничто была мне смерть, поверь, /И в годы счастья, а теперь?!»
Неся бремя греха, он корит себя не за убийство Гассана, а за то, что не сумел, не смог избавить от мучительной казни любимую. Любовь к ней, даже за гробовой чертой, стала единственной нитью, привязывающей его к земле; и только гордость помешала ему самому свершить над собою суд. И ещё — ослепительное видение возлюбленной, привидевшейся ему в горячечном бреду…
Прощаясь, Гяур просит пришельца передать его давнему другу, некогда предрекшему его трагический удел, кольцо — на память о себе, — и похоронить без надписи, предав забвению в потомстве.
Поэму венчают следующие строки: «Он умер… Кто, откуда он — / Монах в те тайны посвящён, / Но должен их таить от нас… / И лишь отрывочный рассказ / О той, о том нам память сохранил, / Кого любил он и кого убил».
Поэма «Гяур» - первая в череде «восточных поэм» Байрона была написана в середине 1813 года.
Она представляет собой повествование, как бы «сотканное» из разрозненных отрывков. Здесь и описание прекрасной, но порабощенной Греции, Вообще, события относятся ко времени венецианской власти над Семью островами, когда из Мореи изгнаны арнауты, буквально разграбившие и опустошившие эти земли. Это были времена невиданной жестокости даже в летописях правоверных.
Если собрать воедино поэму, то в целом сюжет таков: христианский монастырь, в котором уже несколько лет живет пришелец, так и не принявший монашество. Хотя и был он поначалу принят монахами и настоятелем как равный, но в дальнейшем он так и не стал им по-настоящему близок, не молился вместе с ними, был всегда одиночкой.
И только перед смертью, в горячем бреду странный пришелец рассказал бессвязно о своей жизни, грехах и преступлениях. С большим трудом в этой череде обрывок фраз, вспышек сознания можно уловить нить повествования.
Гяур, так звали умирающего, вспоминает дни взаимной любви, наполненные теплом и светом, с прекрасной черкешенкой Лейлой. Но ревнивый муж прекрасной Лейлы, турок Гассан, выслеживает возлюбленных, и жестоко наказывает неверную жену – нанимает лодочника, и тот увозит в море связанную пленницу.
Драма разворачивается и дальше. Оба мужчины: мусульманин Гассан и христианин Гяур (Гяур с арабского языка – не верящий в Бога) мучаются жаждой мщения. Каждый из них вспоминает возлюбленную Лейлу, и душа пылает от ненависти к обидчику.
Встреча происходит на горном перевале, когда Гассан с караваном попадает в засаду к разбойникам, узнает в предводителе Гяура, и находит свою смерть от его руки. Но изматывающая душу жажда мести не успокаивается после случившегося: «Да, спит Лейла, взята волной; / Гассан лежит в крови густой… / Гнев утолён; конец ему; / И прочь идти мне — одному!» Нет покоя и нет удовлетворения.
При исповеди в горячечном бреду Гяур не раскаивается в этой смерти, его мучает лишь то, что не смог уберечь от нее свою возлюбленную Лейлу. Но есть в его рассказе еще одна боль. Боль одинокой души, чужака везде: и среди мусульман, и среди христианской цивилизации. По поверью тех лет, душа с таким грехом будет теперь маяться, и приносить беду потомкам. Прощаясь, Гяур оставляет кольцо для друга, давнего друга, который и предрекал ему именно такую судьбу.
«Он умер… Кто, откуда он — / Монах в те тайны посвящён, / Но должен их таить от нас… / И лишь отрывочный рассказ / О той, о том нам память сохранил, / Кого любил он и кого убил», - так заканчивается поэма.