«Перед восходом солнца»
Автобиографическая и научная повесть «Перед восходом солнца» — исповедальный рассказ о том, как автор пытался победить свою меланхолию и страх жизни. Он считал этот страх своей душевной болезнью, а вовсе не особенностью таланта, и пытался побороть себя, внушить себе детски-жизнерадостное мировосприятие. Для этого (как он полагал, начитавшись Павлова и Фрейда) следовало изжить детские страхи, побороть мрачные воспоминания молодости. И Зощенко, вспоминая свою жизнь, обнаруживает, что почти вся она состояла из впечатлений мрачных и тяжёлых, трагических и уязвляющих.
В повести около ста маленьких глав-рассказов, в которых автор как раз и перебирает свои мрачные воспоминания: вот глупое самоубийство студента-ровесника, вот первая газовая атака на фронте, вот неудачная любовь, а вот любовь удачная, но быстро наскучившая… Главная любовь его жизни — Надя В., но она выходит замуж и эмигрирует после революции. Автор пытался утешиться романом с некоей Алей, восемнадцатилетней замужней особой весьма необременительных правил, но ее лживость и глупость наконец надоели ему. Автор видел войну и до сих пор не может вылечиться от последствий отравления газами. У него бывают странные нервные и сердечные припадки. Его преследует образ нищего: больше всего на свете он боится унижения и нищеты, потому что в молодости видел, до какой подлости и низости дошёл изображающий нищего поэт Тиняков. Автор верит в силу разума, в мораль, в любовь, но все это на его глазах рушится: люди опускаются, любовь обречена, и какая там мораль — после всего, что он видел на фронте в первую империалистическую и в гражданскую? После голодного Петрограда 1918 г. После гогочущего зала на его выступлениях?
Автор пытается искать корни своего мрачного мировоззрения в детстве: он вспоминает, как боялся грозы, воды, как поздно его отняли от материнской груди, каким чуждым и пугающим казался ему мир, как в снах его назойливо повторялся мотив грозной, хватающей его руки… Как будто всем этим детским комплексам автор отыскивает рациональное объяснение. Но со складом своего характера он ничего поделать не может: именно трагическое мировосприятие, больное самолюбие, многие разочарования и душевные травмы сделали его писателем с собственным, неповторимым углом зрения. Вполне по-советски ведя непримиримую борьбу с собой, Зощенко пытается на чисто рациональном уровне убедить себя, что он может и должен любить людей. Истоки его душевной болезни видятся ему в детских страхах и последующем умственном перенапряжении, и если со страхами ещё можно что-то сделать, то с умственным перенапряжением, привычкой к писательскому труду не поделаешь уже ничего. Это склад души, и вынужденный отдых, который периодически устраивал себе Зощенко, ничего тут не меняет. Говоря о необходимости здорового образа жизни и здорового мировоззрения, Зощенко забывает о том, что здоровое мировоззрение и беспрерывная радость жизни — удел идиотов. Вернее, он заставляет себя об этом забыть.
В результате «Перед восходом солнца» превращается не в повесть о торжестве разума, а в мучительный отчёт художника о бесполезной борьбе с собой. Рождённый сострадать и сопереживать, болезненно чуткий ко всему мрачному и трагическому в жизни (будь то газовая атака, самоубийство приятеля, нищета, несчастная любовь или хохот солдат, режущих свинью), автор напрасно пытается себя уверить, что может воспитать в себе жизнерадостное и весёлое мировоззрение. С таким мировоззрением писать не имеет смысла. Вся повесть Зощенко, весь ее художественный мир доказывает примат художественной интуиции над разумом: художественная, новеллистическая часть повести написана превосходно, а комментарии автора — лишь беспощадно честный отчёт о вполне безнадёжной попытке. Зощенко пытался совершить литературное самоубийство, следуя велениям гегемонов, но, по счастью, не преуспел в этом. Его книга остаётся памятником художнику, который бессилен перед собственным даром.
Повесть «Перед восходом солнца» имеет научный и автобиографический смысл. Это рассказ-исповедь о попытке автора победить свою меланхолию и страх в жизни. Он уверен, что этот страх – его душевная болезнь, а не свойство таланта. Он старается побороть себя, внушая себе детски-жизнерадостное мировосприятие. Автор считал, что необходимо забыть детские страхи и побороть мрачные воспоминания молодости. Зощенко, перебирая свою жизнь, понимает, что она вся складывалась из мрачных, трагических и уязвляющих впечатлений.
Повесть состоит из сотни маленьких глав рассказов. В них автор и перебирает свои мрачные воспоминания. Это и глупое самоубийство студента-ровесника, на фронте первая газовая атака, несчастливая любовь к Наде, которая вышла замуж и эмигрировала после революции, любовь счастливая к восемнадцатилетней замужней Але, которая наскучила быстро… Получив отравление газами в войну, автор до сих пор не может вылечиться. Появляются сердечные и нервные припадки. Преследующий его образ нищего угнетает его. Вера в силу разума, любви и морали рушится на глазах.
Пытаясь найти начало его мрачного мировоззрения, вспоминает свою боязнь грозы, воды, то, что его поздно отняли от груди матери, что мир ему казался пугающим… Он вроде хочет отыскать всему этому рациональное объяснение. Хотя с характером своим поделать ничего не может. Именно эти качества, разочарования и душевные травмы способствовали открытию его писательского таланта с собственным углом видения. Зощенко непримиримо убеждает себя, что может и обязан любить людей. Начала своей душевной болезни ему видны в детских страхах с вытекающим умственным перенапряжением. Если страх еще можно побороть, то привычку писать уже никуда не денешь. Это состав души, и вынужденный отдых, который устраивал для себя Зощенко время то времени, здесь бессилен. Утверждая о необходимости здорового образа жизни и здорового мировоззрения, Зощенко упускает то, что все это удел идиотов. Точнее забыть об этом он себя заставляет.
В конечном итоге «Перед восходом солнца» стает мучительным отчетом о бесполезной борьбе с самим собой, а не повестью о торжествующем разуме. Автор родился, чтобы сострадать и переживать, он до боли чуткий ко всему трагическому и мрачному в жизни, безрезультатно стараясь себя убедить, что в силе воспитать в себе веселое и радостное мировоззрение. А работы писателя, имеющего такие качества, не имеют смысла. Зощенко данной повестью хотел совершить литературное самоубийство, подражая велениям гегемонов. К счастью, не успевает. Его книга остается памятником художнику, бессильному перед своим даром.