«Татуировка»
«Это было во времена, когда люди почитали легкомыслие за добродетель, а жизнь ещё не омрачали, как в наши дни, суровые невзгоды. То был век праздности…» Люди шли на все ради красоты, не останавливаясь перед тем, чтобы покрыть своё тело татуировкой. Среди любителей подобных украшений были не только носильщики, игроки и пожарники, но также и зажиточные горожане, а порой и самураи. В те времена жил молодой татуировщик по имени Сэйкити. Когда устраивались смотры татуировок, многие его работы вызывали всеобщее восхищение. Прежде Сэйкити был художником, это чувствовалось в изысканности его рисунка, в особенном чувстве гармонии. Он соглашался делать татуировки далеко не всем, те же, кто удостаивался этой чести, должны были полностью довериться мастеру, который сам выбирал рисунок и назначал цену. Затем он месяц или два трудился, испытывая наслаждение от стонов и судорог несчастного, в которого он вонзал свои иглы. Самое большое удовольствие он получал от самых болезненных процедур — нанесения ретуши и пропитки киноварью. Люди, безмолвно терпевшие боль, вызывали в нем раздражение, и он старался сломить их мужество. Сэйкити много лет лелеял мечту создать шедевр на коже прекрасной женщины и вложить в него всю душу. Важнее всего для него был характер женщины — красивого лица и стройной фигуры ему было мало. На четвёртый год поисков он однажды увидел обнажённую женскую ножку, выглядывавшую из паланкина, который ожидал у ворот ресторанчика в Фукагаве, неподалёку от его дома. Острому взгляду Сэйкити ножка могла поведать не меньше, чем лицо. Сэйкити пошёл за паланкином, надеясь увидеть лицо незнакомки, но через некоторое время потерял паланкин из виду. Через год после этой встречи к Сэйкити как-то раз пришла девушка с поручением от знакомой гейши. Девушка готовилась в гейши и должна была стать «младшей сестрой» знакомой Сэйкити. Девушке было лет пятнадцать-шестнадцать, но лицо её было отмечено зрелой красотой. Глядя на её изящные ножки, Сэйкити спросил, не случалось ли ей год назад уезжать в паланкине из ресторанчика Хирасэй. Девушка ответила, что отец часто брал её с собой в Хирасэй, и это вполне возможно. Сэйкити пригласил девушку к себе и показал ей две картины. На одной из них была изображена китайская принцесса, глядящая на приготовления к казни в дворцовом саду. Стоило девушке посмотреть на картину, как лицо её приобрело сходство с лицом принцессы. В картине она нашла своё скрытое «я». Вторая картина называлась «Тлен». Женщина, изображённая в центре картины, радостно и гордо смотрела на распростёртые у её ног многочисленные трупы мужчин. Глядя на картину, девушка почувствовала, как ей открылось то сокровенное, что таилось в глубине её души.
Девушке стало страшно, она просила Сэйкити отпустить её, но он, усыпив её хлороформом, принялся за работу. «Душа молодого татуировщика растворялась в густой краске и словно переходила на кожу девушки». Вонзая и вынимая иглы, Сэйкити вздыхал так, как будто каждый укол ранил его собственное сердце. Он трудился всю ночь, и к утру на спине девушки появился огромный паук. При каждом глубоком вдохе и сильном выдохе лапы паука шевелились, как живые. Паук крепко держал девушку в объятиях. Сэйкити сказал девушке, что вложил в татуировку всю душу. Теперь в Японии нет женщины, которая могла бы сравниться с ней. Все мужчины превратятся в грязь у её ног. Девушка очень обрадовалась, что стала такой красивой. Услышав, что ей надо принять ванну для того, чтобы краски лучше проявились, она, превозмогая боль, послушно пошла в ванную, а выйдя, извиваясь от боли и стеная, словно одержимая, бросилась на пол. Но вскоре она пришла в себя и глаза её стали ясными. Сэйкити был поражён произошедшей в ней переменой. Он подарил ей картины, испугавшие её накануне. Она сказала, что полностью избавилась от своих страхов, и Сэйкити первый стал грязью у её ног. Глаза её сверкнули как лезвие. Ей слышались раскаты победного гимна. Сэйкити попросил её перед уходом ещё раз показать татуировку. Она молча скинула с плеч кимоно. «Лучи утреннего солнца упали на татуировку, и спина женщины вспыхнула в пламени».
Во времена почитания легкомыслия и праздности жил молодой татуировщик Сэйкити. Его работы украшали тела только тех, кого он сам удостаивал такой чести, а это были далеко не все желающие. Надо отметить, что в те времена татуировки были популярны не только среди простого люда, ими покрывали свое тело и зажиточные горожане, и даже самураи.
Сэйкити был настоящим художником, на смотрах его работы вызывали восхищение. Счастливчикам, с которыми он соглашался работать, предписывалась полная покорность мастеру в выборе рисунка и цены работы. Настоящее наслаждение получал Сэйките от стонов и криков того, кому он вонзал свои иглы. Особенно болезненные процедуры: нанесение ретуши и пропитка киноварью – вообще были его любимыми. Если клиент проявлял выдержку и мужественно терпел процедуры – татуировщик делал все, чтобы сломить его.
Была у Сэйките мечта - создать художественный рисунок на коже прекрасной женщины. Долгие пять лет он искал идеал, на котором он мог бы воплотить свою мечту в реальность, вложив всю душу в художественный рисунок.
Помог случай. Знакомая гейша прислала к нему в дом с поручением «младшую сестру», которая только готовилась стать гейшей. Стройными ножками девушка напомнила ему годичной давности приключение, когда под одним из ресторанчиков города он увидел такие ножки, но тогда их обладательница скрылась в паланкине. Сэйките пригласил девушку к себе и показал ей две картины. На обеих были изображены разные женщины, но со сходством в выражении лица от сцен жестокости и казни. И лицо пришедшей девушки при разглядывании картин приобрело сходство с персонажами. Более того, девушка чувствовала, что ей открылось сокровенное ее души.
Несмотря на страх девушки и ее желания уйти, мастер принялся за работу, усыпив ее хлороформом. После целой ночи труда на спине девушки к утру был изображен огромный паук. Он как бы держал юную особу в своих объятиях, шевеля лапами при вдохе и выдохе девушки. Сэйките сказал ей, что вложил всю душу в этот рисунок, и она теперь стала самой красивой в Японии, а все мужчины – это грязь у ее ног.
Превозмогая страшную боль от дальнейших закрепительных процедур, девушка вскоре пришла в себя. И сам мастер был поражен переменам, которые произошли с ней. Она избавилась от своих страхов, ее глаза стали как лезвие кинжала. И Сэйките стал первым, кого она посчитала грязью у своих ног.