«Изображение старого мира в поэме А. А. Блока «Двенадцать»»

К числу самых значительных произведений в литературе ХХ века относится поэма А. А. Блока «Двенадцать». По жанру это лирико-драматическая поэма, состоящая из двенадцати глав.

Целостность произведению придает единый герой — отряд, состоящий из двенадцати красногвардейцев. Роль экспозиции выполняет первая глава, которая знакомит читателя со всеми действующими лицами. Действие происходит январским вечером, когда в городе буйствует ветер, выступающий одновременно и как сила природы, и как символ революции, разрушающий старый уклад жизни. Разбушевавшаяся стихия рвет в клочья плакат, сметает все на своем пути.

После описания разгула стихии поэт рисует появление фигур отжившего, старого мира. Каждая из них в идейном замысле автора значительна. Что их объединяет? Отрицательное отношение к революции. Впроголодь живущая старушка причитает: «Сколько бы вышло портянок для ребят, а всякий раздет, разут…» В большевиков тоже не верится: «Большевики загонят в гроб!» Вслед за старушкой на зимнем перекрестке появляются буржуй и «писатель-вития». Сколько иронии вложено в это презрительное «вития». Это слово используется Блоком в отрицательном значении:

А это кто?

Длинные волосы

И говорит вполголоса:

- Предатели!

- Погибла Россия!

Прошел семнадцатый год, когда можно было орать обо всем, потому-то и говорит вития вполголоса, выражая и отчаяние, и горечь, и боль, и, наверное, неприятие новой власти. И совсем издевательски звучит обращение к попу: «Что нынче невеселый, товарищ поп?»

Интересно само сочетание «товарищ поп». В нем как бы слились два времени — старое и новое («товарищ»). А дальше прозвучит категорическое и разухабистое: «Пальнем-ка пулей в святую Русь…» Неслучайно подтверждение того, что не может быть веры: «От чего тебя упас золотой иконостас?» Завершает картину представителей старого мира «барынька в каракульке».

Все эти герои, хоть и являются представителями старого мира, показаны разобщено. Их ничего не может связывать. Все они по-разному жили, ничего, кроме боязни нового, не может их объединить и сейчас. Вихрь революции почти сбивает с ног приверженцев старого мира. Блок стремится жизненно правдиво представить тех, кто олицетворяет собой старую, навсегда уходящую Россию:

Старушка, как курица

Кой-как перемотнулась через сугроб.

…

Вот барыня в каракуле

К другой повернулась:

-уж мы плакали, плакали…

Поскользнулась

И — бац — растянулась!

Революция для Блока — стихия, хотя и очищающая мир, но пока не очень способная к созиданию. В «Двенадцати» поэт распрощался с буржуазной Россией. В отличие от многих он понимал смысл и необходимость революционного насилия: «Что же вы думали? Что революция — идиллия? Что творчество ничего не разрушает на своем пути? Что народ — паинька? Что сотни жуликов, провокаторов… не постараются ухватить то, что плохо лежит? И, наконец, что так бескровно и безболезненно и разрешится вековая распря между «черной» и «белой» костью, между «образованными» и «необразованными»?"

Крушение старого мира неизбежно. Поэтому у Блока-символиста появляется образ пса («Пес голодный, пес холодный») как символа старого мира. Этот пес сопровождает и двенадцать красногвардейцев, плетется за ними. Поэтому не случайно и символично, что отряд проходит перекресток:

А рядом жмется шерстью жесткой

Поджавший хвост паршивый пес.

Стоит буржуй, как пес голодный,

Стоит безмолвный, как вопрос.

И старый мир, как пес безродный,

Стоит за ним, поджавши хвост.

Неоднократное повторение, даже намеренное подчеркивание присутствия пса усиливает сравнение старого мира с этим символически-реальным образом. А сколько определений дает поэт этому самому псу! Он и «холодный», и «голодный», и «безродный». И в последней главе мы опять встречаемся с этим героем. Определения становятся резче: старый мир цепляется за отряд, не отстает, хотя уже и «ковыляет позади». В его адрес звучит реальная угроза:

Отвяжись ты, шелудивый, я штыком пощекочу!

Старый мир, как пес паршивый,

Провались — поколочу!

Старый мир еще силен. И хотя уже поджал хвост, он по-волчьи скалит зубы и по-прежнему не отстает.

Но патрульный отряд — это уже не сборище без креста: у него появился державный шаг, а впереди — «И за вьюгой невидим, И от пули невредим — впереди Иисус Христос. Как символ нового. Как символ веры. Как святость того, что происходит.

Конечно, такой финал поэмы вызвал много споров. Каждый видит в образе Христа свой символ. Но если мы зрительно представим себе описываемую картину как бы с высоты, то она видится очень величественной и жизнеутверждающей, а старый пес уже ничего, кроме жалости, вызвать не может.